– Марк Хайле. Давно не виделись, – говорил большой мужчина, сидя за столом в своем врачебном халате. – Смотри ка ты. Даже переносица затянулась.

– Да, ей не привыкать. Я уже много раз ломал так нос.

– Так вот еще один – может стать последним. Завязывай получать прямые удары в переносицу! Иначе она окажется внутри черепа. Понял меня?

– Еще как понял! Буду беречь нос.

– Ладно, снимай халат, осмотрю тебя и заполню бумаги.

– Пока не начали. Раз уж мы в военном госпитале, можно как-то поднять документы двухлетней давности? Голова иногда болит, я думаю, что причина в травме, полученной на задании.

– Так и не надо ничего поднимать. Я так тебе скажу. Повреждение головы влечет за собой образование оболочки в местах потрескавшейся кости черепа. Мозгу становится тесно, вот он и болит. Это я тебе и без бумаг могу сказать. Шрам-то остался о-го-го какой!

– А не вы меня принимали тогда?

– Нет. Но если хочешь – могу поспрашивать. Бумаг, скорее всего не осталось. Информация о бойцах конфиденциальна, даже родным не разглашают. А то мало ли, умер в бою, а записать придется простуду.

Марк смаковал это омерзительное слово «простуда», для него оно было страшнее любой войны. – Да нет. Не надо. Вполне сойдет за ответ. Так и долго у меня будут эти боли?

– Ну как повезет. Может пройдут через год, а может и не пройдут вовсе. Если один вариант, конечно…

– Какой?

– Трепанация.

– Нет спасибо.

– Ну тогда продолжим осмотр, – врач сунул в уши статоскоп.

Утренний осмотр не выявил тенденции организма к рецидиву. Истощение прошло, кожа вновь имела здоровый цвет, а раны уже почти не болели. Марк с тяжелым сердцем надевал свою обычную одежду. Тут он оказался с пустыми руками, а значит и уходить придется так же. Теперь надо самому готовить, мыться, прибирать постель. Столь короткий отдых был отличным способом отвлечься, но слишком уж быстро он прошел.

Марк вышел на морозный воздух, и посильнее натянул свою шапку. Тело все еще не вырабатывало достаточно тепла. На дворе был разгар дня, и, протискиваясь между прохожими, парень побрел к дому Иннес. За месяц в городе ничего не поменялось. Так же ходили серые люди, бегали чумазые дети. Собаки пробегали по улицам, рыская мордой в поисках еды. Птицы громко кричали, сидя на крышах домов и Марк понял, что он всего этого не замечал.

Тут слишком много жизни. Она была везде: в зашторенных окнах домов, в темных переулках, на набережной, полной крови. Люди шли по делам и совсем не замечали Марка, а он в свою очередь старался чаще закрывать глаза, понимая, что чувствует каждого человека вокруг. Словно в темноте пульсирует тусклый огонек, и чем сильнее концентрировался парень, тем больше огоньков загоралось в темноте его закрытых век.

И вновь подъезд, пропахший прелой мочой. Мусор, разбитые лестницы. Шум и крики из разных квартир, что через стены просачивался в общий коридор. Марк постучал в нужную дверь.

– Кто там? – раздался слабый глухой голос из-за двери.