— Солдат первого добровольческого Владимирского полка Василий Виноградов, — одним духом выпалил Василий, резко отстранив руку женщины. — А это моя гражданская жена, Анна Ивановна Яковлева. Она телефонистка. Имеет срочность доложить важные сведения о контриках.

— Тогда, — мягко остановил Исаев солдата, — пойдемте-ка в другую комнату, там и потолкуем.

Усевшись на широкой скамейке рядом с солдатом, молодая женщина торопливо и несколько вразброд стала рассказывать... О том, как под утро на городской телефонной станции подслушала она разговор двух мужчин. Из всего ими сказанного лишь поняла, что в скором времени белогвардейские офицеры собираются поднять во Владимире мятеж... Конечно, она все хорошо запомнила. И называвшиеся фамилии, и место, где хранится оружие, и номера телефонов. Нет, Анна Ивановна ничего не спутала. Один из абонентов говорил из ЧК.

Телефонистка смолкла и вопросительно посмотрела на Исаева. Тот встал, протянул женщине руку и крепко, по-мужски пожал ее.

— Ну что ж, Анна Ивановна... За проявленную пролетарскую бдительность от имени Чека выношу вам благодарность. А сейчас, — председатель несколько помедлил, — пришлю товарища, вы ему все подробно и расскажите. Он запишет. Если при разговоре с ним у вас возникнут какие-нибудь вопросы, потом все скажете мне. Об этом разговоре никому... Добро?

Анна кивнула. Исаев обратился к Василию:

— Домой ни вы, ни жена не ходите. Отсюда — прямо по этому адресу. — Он черкнул несколько строчек на листке бумаги. — Там сегодня и заночуете... Ты, доброволец Виноградов, от своей жены ни на шаг. Понял? В твой полк мы сообщим...

Решив, что сказал все, Исаев попрощался, но уже на лестнице оглянулся:

— Анна Ивановна, завтра утром позвоните мне, прямо с телефонной станции.

Исаев медленно шел в свой кабинет. Подозревать председатель теперь мог лишь одного человека. А что, если ошибается?

Он приоткрыл дверь к дежурному и распорядился, чтобы сообщение Яковлевой запротоколировал Николай Судогодский (так звали того самого чекиста, которому «не повезло» с охраной трупа Катова).

Исаев вернулся в кабинет и, прерывая затянувшийся перекур, направился к председательскому месту. Бегло перелистал дело, лежавшее на столе. И неожиданно для членов коллегии заявил:

— Говорить об офицерском подполье сейчас не будем. Вернемся к этому вопросу через пару дней. Товарищей Евстафьева, Круминя и Соколова прошу остаться. Остальных не задерживаю.

С этими тремя Исаев мог говорить начистоту. Он в подробностях передал им разговор с телефонисткой и свои подозрения. Тут же наметили ряд неотложных мер.

— Окончательно план отработаем утром. Я почитаю протокол допроса Яковлевой, созвонюсь с ней... Обязательно следить за квартирой телефонистки. Обязательно! Кто-то, да выйдет на охоту!

Оставшись один, Исаев долго курил, листал документы «офицерского батальона», думал. Если подозрения его оправдаются, то это станет известно завтра утром. У телефонистки хорошая память. А то, что «контрик» сидит в стенах бывшего монастыря, теперь это уже не подозрения, а факт. По телефонам ЧК шла утечка оперативной информации.

Постучавшись, вошел Круминь.

— Хорошо, что зашел, Карл Янович, — обрадовался Исаев. — Посоветоваться хотел.

Круминь внимательно глядел в глаза Исаеву, слушая размышления председателя. Чекисты взвешивали все «за» и «против»...