Генерал Квашнин не мог говорить тогда всю правду. Он был повязан служебными отношениями с Кремлем. Но пройдет более 12 лет и один из самых известных российских публицистов, признанный мастер журналистских расследований Александр Хинштейн в своей книге «Ельцин. Кремль. История болезни» (Москва, издательство «Олма», 2006) вот что расскажет нам о том, как вся эта чеченская заваруха была состряпана: «Историческое заседание Совбеза 29 ноября 1994 года, на котором окончательно было принято решение о начале войны, проходило в шапкозакидательном ключе. «Обсуждение было безалаберным, — напишет потом в своих мемуарах Евгений Примаков. — В основном дискутировались две темы: сколько дней нужно на подготовку — семь, десять или две недели — и кому поручить операцию — Грачеву или Ерину». Лишь два члена Совбеза — собственно Примаков и министр юстиции Калмыков — высказались против войны. Но их голоса утонули в гомоне победных реляций (имелось в виду заявление Грачева про парашютно-десантный полк, с которым он клятвенно обещал занять Грозный к 13 декабря, а через неделю — полностью овладеть мятежной республикой — Е.Р. и М.К.).
К началу кампании Генштаб не успел даже разработать мало-мальски сносного плана. У военных отсутствовали карты местности, не было никаких данных о дудаевских укреплениях и линиях обороны. Силы противника разведка представляла весьма приблизительно, занижая их как минимум впятеро. Не мудрено, что война начала проваливаться, еще не успев начаться. Ни к 13, ни к 20, ни к 25 декабря федеральные силы — ладно что не сумели овладеть Грозным, даже не приблизились к нему на расстояние выстрела. Штурм города, организованный бездарными генералами в предновогоднюю ночь, закончился невиданной кровью: более полутора тысяч солдат и офицеров погибли (генералы очень хотели преподнести Грачеву подарок ко дню рождения: 1 января ему исполнялось 47 лет). Грозный окончательно будет освобожден только 6 марта: ценой неимоверных человеческих жертв. Все, что происходило потом, можно назвать одним коротким словом: позор. Истинная, настоящая война велась отнюдь не в Чечне, а в московских кабинетах. Что толку от того, что героически сражавшаяся армия брала город за городом, село за селом: их победы оказывались никому и даром не нужны…»
Чтение газет было монотонным. Глаза Наталии медленно закрывались…
— Задремала? — ласково спросил Игорь, осторожно трогая Наташу за плечо. Я не хочу дальше читать, вдруг ты хочешь спать!
— Стоп! — махнула рукой жена. — Давай лучше новости послушаем.
… В это время дикторы радио «Россия» стали передавать многочасовой обзор чеченского бедлама. Наташе и Игорю показалось, что в квартиру хлынул скрежет льда на речке Аргун, грохот орудий, хриплые голоса командиров и солдат: «Вперед, братва!.. Огонь!», стоны раненых, русских и чеченцев, рев моторов… Им вдруг вспомнилась (по отзывам отцов) война в сорок первом. Брест, Киев, Минск, Севастополь, Сталинград, Курская дуга, Будапешт, Берлин… Там наши войска пали смертью храбрых в борьбе с фашизмом. Ав этом адском прожорливом брюхе… За что проглочены люди чудовищем — военным циклопом?.. За какую идею? Судачат, вроде бы слетели головы с буйных плеч за… единство и целостность государства. Но все же гложет душу россиянина сомнения. А дети, старики, женщины, не бравшие в руки винтовок, за что погибли?
Дикторы зачитали письмо в редакцию газеты «Приазовский край», написанное Людмилой Клинковой из города Палассовска: «Дорогие ребята, я простая девчонка, которая болеет за вас всей душой. Я знаю, как трудно сейчас вашим близким и родным. Вы ведь такие молодые. Не надо идти под пули, не подумав ни о чем. Когда я смотрю телевизор или слышу что-нибудь о Чечне, то у меня на глазах появляются слезы. Мне так жалко вас, ведь так глупо все получилось.
Я родилась в Волгоградской области, Палассовский район, в селе Савинка. Может быть, кто-то из вас тоже оттуда. Прожила 15 лет там и знаю многих. Мне сейчас 20 лет, как раз в таком возрасте приходят из армии парни. Так вот, 25.01.95 года привезли в цинковом гробу из Чечни Лесь Сережу. Я не хочу, чтобы с вами получилось так, как с ним. Так что, ребята, будьте внимательны и осторожны, берегите себя. Никогда не болейте, не думайте о плохом, а только о хорошем, не предавайте себя и свою маму.
Как хочется, чтобы все это закончилось, чтобы вы все вернулись домой крепкими и здоровыми. А те ребята, которые сейчас находятся в госпиталях, пусть поскорее выздоравливают. Если кто-то захочет поделиться чем-либо со мной, пусть напишет мне. Мне будет очень приятно получать от вас какую-нибудь весточку. Конечно, я понимаю вашу обстановку, но мне очень хочется от вас, как вы там и что с вами».
Огласив письмо Клинковой слушателям, радиокомментатор извлек из собственных мозговых извилин далекую быль: «Мол, на той войне, Отечественной, священной, народной, кто-то из офицеров не то в шутку, не то всерьез обронил:
— Словами броню не прошибешь…
Командующий повернулся к остряку, стал строгим:
— Печатное слово, письма матери, жены, подруги равняю с танками и пушками. Они придают нам силы, поднимают бойцовский дух…»
И диктор начал читать строки из послания Надежды Пруденковой, адресованной парням, воюющим в Чечне:
«Здравствуй, солдат!
Меня зовут Надеждой. Я пишу из глубинки, из деревни, куда занесла меня судьба. Мне всего 16 лет, но я знаю, что такое война. Я была в Афгане с папой, когда мне было четыре года. Воспоминания детства настолько острые, что и сейчас многое помню до мельчайших подробностей. Танки, автоматы, стрельба, ужас, смерть. Правда, тогда мало, что понимала. Понимание пришло позднее, когда я стала взрослой.
Только сегодня в полной мере осознаю, как тяжело было моей маме потерять отца. На него пришла похорон-ка из Афгана через год после нашего отъезда в Союз. А потом еще тяжелее потерять сына, моего брата, который, как и отец, погиб в Афгане.
Вот почему, собственно, я и пишу тебе, дорогой солдат. Хочу предостеречь тебя от всех неприятностей. Хочу, чтобы ты был храбрым, мужественным, сильным духом, твердо знал и верил: то, что там делаешь, нужно нашей стране, нам всем.
У меня всегда было особое, трепетное отношение к военным. Эти люди, олицетворяющие истинного мужчину, российскую элиту. На них всегда можно положиться. Они не подведут.
Желаю тебе, дорогой солдат, пройдя все испытания, живым и здоровым вернуться домой, где тебя ждут родные, любимая девушка. Если девушки нет, считай ею меня. Ведь я Надежда. Пока у человека есть надежда — он живет!