— Я не боюсь смерти, — напряженно проговорил он. — Мы вместе воевали, и ты не можешь считать меня трусом.

— Ты не был трусом. Но, может быть, ты стал слишком осторожным?

— Нет. Ты никогда не думал, Эрнесто, почему американцы так упорно, так последовательно пытаются убить меня? Один президент за другим бросают деньги, силы, людей на очередное покушение. В чем дело? Что им от моей смерти? Есть ты, есть Рауль, есть другие товарищи, готовые продолжить наше дело. Им зачем-то очень нужно убрать именно меня. А что нужно гринго — то совершенно точно не нужно нам.

Че Гевара пожал плечами.

— Может, они считают, что если не будет тебя — Куба сдастся, — ответил он.

— Да, но почему? — Фидель прошелся по кабинету, рубанул воздух рукой. — Впрочем, это не важно. Важно то, что американцы мечтают избавиться от меня. И мы должны этого избежать. Не ради меня. Ради революции.

— Наладь охрану и контрразведку, — повторил Че. — Попроси Советский Союз о помощи, у них есть специалисты. У них не бывает покушений, потому что есть КГБ.

— Гавана и так переполнена русскими специалистами из КГБ. Я бы даже предпочел, чтобы их было поменьше. Однако покушения продолжаются… — Он покачал головой. — А сантерия ушла в подполье. Твоими стараниями, Че!

— Религиозность вредит делу, и я повторил бы все снова, если… Да при чем здесь сантерия? Набор суеверий и ничего больше!

Фидель продолжал, не слушая его:

— Жрецы скрываются или делают вид, что они в жизни не молились ни одному святому. Лидия Кабрера сбежала в Майами, я не успел до нее добраться…

— Эта старушка-этнограф? Собирательница фольклора?

— Она знает всех стоящих жрецов. А теперь те, кто не смог сбежать в Штаты, попрятались по норам, лишь одна старуха призналась — да и о той я узнал от жены моего водителя, она уже не могла отпереться. Но она твердит, что есть вещи, в которых сантерия бессильна, да еще и рассуждает о грехе…

— Не понимаю, чего ты хочешь, — недоуменно проговорил Че. — Покушения не удаются. Уж не знаю, гринго такие идиоты или твои ритуалы все-таки работают, но ты до сих пор жив.

— До сих пор — жив. Но я хочу оставаться на посту независимо от того, удаются ли покушения.

До Че не сразу дошел смысл сказанного. Он замер на секунду, а потом, поняв, вынул сигару изо рта и с ужасом уставился на Фиделя.

— Твоя африканская герилья, — напомнил Фидель. — Я помогу тебе всем — оружием, деньгами, людьми, информацией. Все силы Кубы будут в твоем распоряжении. При одном условии.

Че Гевара выдохнул клуб дыма и кивнул.

С улицы донесся рокот барабана и потянуло курятиной. Что бы ни думал Че Гевара об излишней религиозности и суевериях, сантерия жила и даже приносила пользу революции. Некстати вспомнились темные слухи, ходящие среди латиноамериканских индейцев. Что ни делай — в конце концов упрешься либо в бюрократов с ледяными сердцами и глазами, видящими лишь бумагу, либо в древних богов, таких же темных, как их суеверные поклонники. Команданте стало тошно, и запах жареного мяса показался ему отвратительным.