- Много ль к смотру ставить надо?
- Сказал же, сто чатей там. Сам, да еще какого молодца найдешь.
- В первый год выставлять?
- Да. Хоть в рубахе, но выстави. На второй год - чтоб оба бронные были. Вообще, чтоб всё как положено - два коня, сабли, луки. Этой осенью посмотрю, найдешь ли человека, а дальше - как у всех.
Ладно, товару у меня рублей на восемь - десять наберется. Пойдет ли Васька за мной, не просто мозгами и руками шевелить, а и со смертью в гляделки играть? Справится ли Катька, если удастся еще сосватать? А, двум смертям не бывать!
- Каков надел? Что чатей сто поднятых, я понял. А леса-луга-поляны?
- Князьям такой надел впору, если просто по земле считать. Только, у князей пахарей побольше, да места потише. Так что, возьмешься?
- Коли разбойничков мне в обельные дашь, подручного своего я выведу к смотру.
- Тати в твоей воле. Хоть прямо сейчас их порежь, хоть милуй в обмен на службу вечную - я писцу скажу, впишет в судебное решение. Только, на кой тебе головорезы?
- У меня не забалуют, особенно на рубеже. А там - осажу на землю, я с ними говорил уже. С Польши да Литвы, от шкуродеров бежали. Семьи, да и самих, за долги продали, так эти сорвиголовы утекли, своих бросив. Ничего, к татарам не побегут - а с другой стороны Тула.
Вот такой я крепостник и народный кровопивец.
Так, товар продали, нужное прикупили, башку мою свежеобритую со спутниками обмыли. Заглянул к "трофеям", да не один, а с представительной делегацией. Посередке я, справа кат, слева писарь воеводский.
- Что, ироды, пригорюнились? Думали, забыл вас? Три пары глаз по-прежнему смотрят в пол.
- Упросил я воеводу не лишать вас жизни. Но выбор у вас прост - кто ко мне в обельные не пойдет, вон, Степан Авдеич уж соскучился, верно, по работе. Степан, с которым мы успели и поговорить, и выпить, без лишних слов проясняет свою специальность - стряхивает с плеча кнут. Ироды немедленно соглашаются.
Глава 7
... Рубить, тесать, колоть, ковать. В эти четыре глагола уложились два следующих месяца. Пожалованное поместье лежало кучкой золы под снегом. Деревеньку вернувшиеся жители отстроили, а помещичью усадьбу не стали - других забот хватало. Хорошо еще, обычай хранить страховой запас в лесных укрытиях им известен, и смертного голода пока ждать не приходится. Десяток мужиков - все, кто остались - довольно долго убеждал меня, что сами они нищие, взять с них нечего, и питаются одним лишь вольным воздухом, вместе с семьями. Как будто я сам не вижу.
- Вот что, орлы. Брать с вас в этот год оброка не буду, а на следующий - десятую часть. Кто до весны в работу пойдет - не обижу, железным товаром расплачусь. Кормежку вроде оговорили уже, Ерема? Или назад слово возьмешь?
- Не, мне как раз, Олег Тимофеич.
- Тогда давайте о работной оплате договариваться. Сразу много не дам - мне еще до урожая холопов кормить, а какая весна будет, не ведаю.
Привез я сюда немного, в основном не товар, а железо, инструмент и продукты. Кормить надо троих холопов, себя, да Василия - увязался парень за мной. Мне, конечно, приятно - но останься он в моей старой кузне, быстро мог бы подняться. Привязался, что ли? В общем, с кормежкой всё непросто. Местные сохраняли на пропитание себе, а не такой ораве охламонов. Что-то я из Тулы привез, но суммарно получается в обрез - надо было ведь еще и хоть вторую лошадь прикупить, да тегиляй, да саблю. Это воевода послабление дал - только выведи человека на смотр осенний. А мне Васька нужен живой и здоровый - иначе ляжем мы здесь, как предыдущий владелец. Он именно что погиб - во время штурма, когда уже татары через частокол полезли, полыхнул дом свечкой. Сомневаюсь, что татары дверь выжигали - скорее, смерть осажденным милее неволи показалась. А вы говорите, старообрядцы... Откуда я это знаю? Да мужички вот эти и рассказали - малец один от леса приглядывал.