– Ты поговорить хотел?

– Ну да, совсем из головы вон. – Реутов поднялся и подошел к окну. – Это по поводу наезда на тебя. Хозяйка арт-кафе «Маленький Париж» – дама очень продвинутая, держит несколько камер наблюдения, которые снимают вход и летнюю площадку перед кафе. Летней площадки сейчас нет, но камеры работают, и обзор улицы очень хороший.

– И что?

– Хозяйка кафе сегодня позвонила в полицию и предложила нам копию записи внешних камер наблюдения. Четко видна машина, нет сомнений – наезд был намеренным. – Реутов посмотрел на Егора в упор. – Инка была права, парень, ты в беде. Кто-то хотел избавиться от тебя одним махом, номера машины заляпаны грязью, но наши компьютерные гении поколдуют над записью, почистят ее – глядишь, что-то вытащим, найдем водителя и спросим, что он имеет против тебя. А пока ходи с оглядкой, а лучше бы тебе пока пожить здесь.

– Как это – пожить?

– А вот так. Шмотки твои перевезем, место для машины в гараже есть, и живи, пока все не выяснится. Целее будешь. А то ведь случись что, на помощь позвать не успеешь, а если успеешь, то не факт, что помощь не опоздает. У меня работы навалом, я тебя охранять не смогу, а завтра тебе кто-нибудь позвонит и под каким-нибудь предлогом выманит из дома, и ты не почуешь опасности. Если решают убрать человека, но хотят подстроить несчастный случай, то, как правило, вне дома стараются все обставить. Так что давай, Казаков, решайся.

– А Инна?

– Она даже не удивится. – Реутов хмыкнул. – Она же тебе комнату сама выделила. Я поговорю с ней, объясню ситуацию, Инна не станет возражать.

– Ну… я не знаю.

– Не добавляй мне головной боли.

Дверь открылась, в нее проскользнул Патрик, вслед за ним заглянул Федор:

– Ужин готов, идите жрать, пожалуйста.

Егор улыбнулся, узнав фразу из бессмертного фильма. Реутов тоже улыбнулся, они переглянулись с Егором – нужно поддерживать Инну и Федора, чтобы их ноша стала хоть немного легче.

А потом можно и в разведку. Если что.

Праздничную мишуру за выходные успели снять, зато, как и предсказывала Инна, в холле обнаружился некий алтарь с фотографией погибшей Маши Даниловой, куда сотрудники возлагали цветы, их набрался уже приличный стог. Горели свечи, плюшевый заяц ядовитого розового цвета, принесенный кем-то, таращился на входящих с бессмысленной ухмылкой. Сотрудницы толпились рядом и вздыхали со скорбными лицами.

Когда вошел Егор, все как по команде обернулись к нему, но он, поздоровавшись и проигнорировав репетицию похорон, прошел в свой кабинет. Там неизменная Наталья уже вовсю поливала цветы, видимо, соскучившись по ним за выходные.

– Наташа, а что это у нас за массовая истерия в холле? – Егор поставил портфель на стол и определил куртку в шкаф. – Работать что, никто не собирается?

– Егор Алексеевич, но ведь Маша погибла.

– А она воскреснет после этих танцев с бубном? Будут похороны, там все это уместно, а устраивать скорбный митинг в холле, в рабочее время – нельзя. Наташа, ты скажи им, что у них есть пять минут на то, чтобы разойтись по местам и заняться делом, дальше пойдут штрафы. И свечи погасите, нам только пожара не хватало. Да, и кофе мне сделай.

Хитрая Наталья решила сначала подать кофе, чтобы дать сотрудницам время подольше демонстрировать друг другу скорбь. Егор, конечно, понял ее уловку, но промолчал, потому что около кофейника стояла тарелочка с пирожками.