– Я с радостью посмотрю на него. А какой дом у Фаррелла?
– У него самый большой участок земли, он начинается у океана и тянется глубоко вдаль – длинный, но узкий. С воздуха, кстати, наши дома не так уж и далеко друг от друга.
Кэти кивнула.
– И твой самый южный – я, пока ехала, не видела больше домов.
Закари опередил Квинтена в ответе:
– Да, потому что он самый младший. Фаррелл, как старший, получил самый северный участок, я в середине, а Квин замыкающий.
Квинтен показал ему неприличный жест. Кэти рассмеялась.
– Я думала, средние дети в семье обычно примиряют всех.
Закари пожал плечами.
– Никогда не любил, когда люди говорили мне, кем я должен быть по их представлению. Это касалось и моего папочки, да упокоится он с миром.
За столом воцарилось молчание. Наконец Кэти, сложив салфетку, встала и произнесла:
– Я хочу вам помочь и сделаю все, что в моих силах.
За ней поднялись и братья.
– Ты уже помогаешь, – ответил Квинтен. – Мы втроем не могли придумать кандидатуры лучше тебя.
Закари пожал руку девушки.
– Еще раз спасибо, Кэти. – С этими словами он взял ключи и телефон со стола. – Если что‑то новенькое произойдет, дайте мне знать.
Прошло уже дня два, но слова Закари, сказанные им на прощание, все еще не шли из головы Квинтена. Он понимал, что брат имел в виду возможные события в компании, но мысли его крутились совсем в ином направлении. Пошла вторая неделя с момента приезда Кэти, но Квин уже чувствовал себя не в своей тарелке. Но он был твердо намерен отплатить братьям за их заботу. Ведь, пока он восстанавливался, они ни словом не обмолвились о том, что происходит, взяли весь груз забот на себя и ни разу не упрекнули его за отсутствие. Настал его черед заниматься работой и позволить братьям вернуться к своим обязанностям. К сожалению, это означало необходимость привлечь Кэти. Не то чтобы Квин сожалел о том, что их былые отношения закончились, просто было бы ошибкой позволить личным чувствам снова вторгнуться в их профессиональное общение. А Квинтен чувствовал, что по‑прежнему хочет ее. Он понимал, что Кэти не хочет видеть его рядом в качестве спутника жизни – она сама сказала ему об этом весьма недвусмысленно, и он не мог ее винить. Он был эгоистичным подонком, поставив свое желание вернуться на склон выше нужд семьи.
Квинтен нашел повод на время сбежать из небольшого офиса, сказав Кэти, что ему нужно размяться, и отправился в тренажерный зал. Он достаточно быстро восстанавливался после травмы, и, будь на его месте любой другой, это стало бы поводом для праздника. Но Квина не устраивало то, что подходило остальным. Всю свою жизнь он старался быть лучше других, сильнее, быстрее. Лыжный спорт был его душой, и даже управление компанией не могло заменить ему его. Как жаль, что все спортивные успехи и навыки нельзя было применить при построении отношений. Мать он не знал и вырос в сугубо мужском окружении. Отец воспитывал его и братьев в строгости. Любое проявление эмоций могло закончиться поркой ремнем. Квинтен был упрямым и в детстве и никогда не показывал отцу своих страданий. Привычка скрывать свои чувства укоренилась в нем именно с тех пор – вот почему все отношения с женщинами сводились для него только к физической близости. Он не мог предложить им ничего большего. Кэти была единственной, кто заставил его задуматься о том, в состоянии ли он вообще в кого‑либо влюбиться. И вот он скрывается от нее в собственном спортивном зале и тренируется до изнеможения.
Квинтен заставил себя отправиться в душ и вернуться в офис. Кэти встретила его улыбкой.