— Да хорошая просто кожа, — отозвался четвёртый участник, которого, видимо, и звали Жека. — Полежала бы у нас немного…

— На коже характерный узор! — отрезал Миха. — А шефы говорят, что мэр собирался дождаться, когда она всплывёт, чтобы вас за яйца взять… Вы, блин, воровством занимаетесь, или где?

— Мы просто зажравшихся буржуев раскулачиваем! — усмехнулся русый парень.

— Вась, ты эту туфту бабам своим втирать будешь! — поморщился крепыш. — Но лучше не надо: если они тебя сдадут, никто тебя защищать не будет. А мне ты можешь в мозги не ссать!

— Воровство оно и есть воровство, — снова вмешался хмурый блондин.

— А тебя что-то устраивать перестало? — удивился Миха. — Ты, Коль, только скажи…

— Хорош наезжать! — жёстко оборвал его хмурый блондин. — Не страшно.

— Не страшно тебе?! — возмутился Миха, приподнимаясь.

— Сядь! — хмурый блондин поднял на Миху взгляд.

И, что самое удивительное, крепыш послушно сел. Хоть и немного пободался с блондином взглядом. Но, видимо, проиграл. А блондин спокойно продолжил смотреть в огонь. Как будто и не было ничего.

Над костром воцарилась мрачная тишина. Крепыш мрачно пыхтел, искоса поглядывая на блондина. Тот хмуро пялился в костёр, а остальные боялись рты раскрывать. Совершенно нездоровая атмосфера в коллективе, мне кажется… И тимбилдинг у них сегодня дурацкий…

Я почувствовал, как меня тронул за руку Тихон, лежавший рядом. В темноте сложно было разглядеть, что он показывает — так что я не сразу понял. А показывал Тихон поочерёдно на себя, на меня и на хмурого блондина. Видимо, это означало, что мы вдвоём берём именно этого. Я кивнул, показывая, что понял.

Время шло. Лежать, почти не двигаясь, было невыносимо тяжело. Хотелось размять руки, ноги, шею, задницу — да чего уж там, всё хотелось размять!.. То там, то тут моё тело немело, а как только приток крови восстанавливался, приходилось терпеть табуны «иголочек». Ну и отчаянно завидовать ворам, которые могли позволить себе встать и размяться…

И вообще я не понимал, чего мы ещё лежим, а не берём этих козлов! У них только по разговорам всё было ясно! Но Кострома, которая командовала операцией, продолжала ждать. А поскольку я почти целиком и полностью доверял нашей валькирии (уж точно больше, чем себе!), то старательно гнал возмущение подальше.

Наконец, Миха поднялся и двинулся к одной из корзин. Его подельники радостно зашевелились.

— Да наконец-то! — выдохнул Коля.

— Давайте уже выбрасывать… — буркнул Мих, а затем откинул крышку и достал большой кусок кожи…

Нашей, сука, кожи!!! Добытой с риском для жизни! И обработанной с риском для жизни! Меня аж ярость захлестнула на несколько секунд… Только усилием воли я сумел её подавить и загнать поглубже. Мне из-за оружия так обидно не было, как в тот момент, когда этот ворюга нашу выстраданную кожу мял!.. Своими, блин, потными руками!..

Тихон ткнул меня в бок и указал глазами на Кострому. Девушка внимательно следила за происходящим, а потом, наконец, резко махнула рукой. И тихая ночь, в которой умиротворяюще потрескивал костёр, сменилась громким рёвом Дуная и Сочинца. А ещё хрустом сминаемых кустов и испуганными криками воров.

— На землю! Лицом вниз!