– Ой, дядя Альберт! – обрадовалась она. – Как здорово, что вы позвонили!

– И я рад тебя слышать. С днём рождения, детка.

– Спасибо вам, что вспомнили.

– У моей-то всё в блокноте записано, захочешь, не забудешь, – тихо засмеялся папин друг, – но уж про твой день рождения я и сам помню.

– Дядя Альберт, вы не болеете? – обеспокоенно спросила Карина. – Мне голос ваш не нравится.

– Уже лучше, детка. В больнице полежал немножко, но сейчас дома.

– Как в больнице?! Что у вас было? Сердце, да? Почему мне не сказали? Я бы вас навестила, пришла…

– Поэтому и не сказал. Тебе своих забот хватает. У меня Зоинька безвылазно сидела, так что не волнуйся. Кариша, я тебе вот ещё что звоню. Мне поговорить с тобой надо. Может, сможешь приехать к нам? Если не занята, конечно.

– Сейчас буду! – Карина обрадовалась возможности хоть ненадолго отложить возвращение домой.

Асадовы жили не слишком далеко от Айвазовых, в том же районе: перебрались сюда лет шесть назад. Она купила фруктов, халвы (дядя Альберт её обожал, мог с лёгкостью в один присест уговорить полкило) и поехала. Снегопад, к счастью, уже прекратился, улицы расчистили, и Карина добралась быстрее, чем ожидала.

Дядю Алика, как Карина в детстве звала Альберта Асадова, она очень любила. И он, так и не сумев обзавестись детьми, платил ей той же монетой. Обязательно привозил из командировок игрушки и сладости, водил в кукольный театр и цирк (отец терпеть не мог ни того, ни другого), рисовал для неё забавные картинки со зверями и птицами.

Наиль и Альберт были очень разными. Отец – человек настроения. Взрывной, прямодушный, категоричный, зачастую несдержанный на язык, громкоголосый. Не признавал полутонов и полумер, не умел подстраиваться, подавлять эмоции и скрывать свои чувства. Альберт на памяти Карины ни разу ни на кого не повысил голоса, юмор у него был мягкий, отношение к людям ровное. Выдержанный, тактичный, склонный критиковать скорее себя, нежели других, он умело сглаживал углы и находил компромиссы.

Сегодня дверь ей открыл он сам. Жены дома не было: гостила у сестры. Взглянув на друга отца, Карина с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Он и на похоронах выглядел плоховато, но теперь…

Невысокий, полненький, крепко сбитый, дядя Альберт всегда напоминал Карине Карлсона из мультика. Сейчас перед ней стояла тень прежнего «мужчины в самом расцвете сил» – совсем седой, измождённый, худой до прозрачности маленький старичок. Кожа сухая и жёлтая, губы посинели, глаза провалились. В довершение всего он опирался на палочку.

Как ни старалась скрыть потрясение, взгляд её, видимо, выдал, потому что он заметил с мягкой улыбой:

– Да, Кариша, выгляжу я неважнецки. Сам-то к себе уже привык, а окружающие пугаются.

– Что вы, дядя Альберт! – промямлила Карина. – С чего вы взяли? Я и не думала…

Но он только махнул рукой.

– Проходи, проходи, детка! Давай на кухне посидим – мы, советские люди, привыкли всё за столом обсуждать.

Она сняла сапоги и пошла за ним. Дядя Альберт сел на маленький угловой диванчик, предоставив ей возможность похозяйничать. Она много раз бывала в этом доме, знала, где что лежит, и быстро выставила на стол чашки, налила им с дядей Альбертом чаю, достала из холодильника молоко. Вымыла принесённые фрукты, выложила в вазочку халву.