Кирилл погладил меня по щеке и поцеловал в губы.

– Хорошо, – проговорил он. – Хочу, чтобы ты меня проводила. Поешь на кухне, прими душ и жди в гостиной в восемь.

У меня был час, чуть больше, до означенного срока. За это время я сполоснулась и позавтракала, как велел Мастер. Переоделась, накинув для удобства шелковый халатик, в карман которого положила пробку. Залезла в тумбочку, достала список, который мне дал Кирилл, стала читать. Я точно не хотела ошибок больше сегодня. Задница болела, но не так, как после наказания плетью в игровой. Думаю, обезболивающее не помешает, но к вечеру я буду в норме. К тому же, уверена, Кирилл найдет способ провести сессию наиболее комфортно для меня.

Пробежав глазам по протоколу, я выхватила основные моменты: пробка и завтрак; проводить обнаженной, если нет иных инструкций; в игровую тоже можно войти исключительно голой, если нет иных распоряжений от Мастера. К протоколу прилагался и прейскурант наказаний. Я вздохнула. Все могло быть намного лучше, если бы я вчера хотя бы пролистала все это. Нужно быть внимательнее впредь, изучить правила игры.

В назначенный час я ждала в гостиной на коленях, заведя за спину руки, в которых сжимала пробку и тюбик смазки. Про нее ничего не было сказано, но я посчитала, что можно прихватить, как само собой разумеющееся. Мастер никогда не пользовался пробкой, как говорится, на сухую. Я была ему за это благодарна.

Кирилл спустился ровно в восемь. Некоторое время он осматривал меня, стоя рядом, а потом довольно проговорил, гладя меня по голове:

– Хорошая девочка. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, Мастер, – поспешила ответить я, продолжая смотреть на его блестящие ботинки. – Приняла обезболивающее.

– Хорошо. Встань.

Я поспешила подняться, продолжая держать руки за спиной.

– Сегодня день уборки. Я хочу, чтобы ты проконтролировала. Оставляю ключ от игровой, – Кирилл показал мне его и положил на тумбу у дивана. – Там тоже нужно привести все в порядок.

– Могу я попросить, Мастер? – решила вклиниться я.

– Можешь. Что?

– Я бы хотела сама убрать в игровой.

– Почему? – нахмурился Салманов, чуть склонив голову.

– Мне не очень приятно доверять такие интимные вещи незнакомым людям.

– Я плачу им достаточно, чтобы они держали язык за зубами.

– Не сомневаюсь в этом, Мастер. Но дело не только в огласке. Просто… – я закусила губу, смутившись.

Воспоминания о том, как Лиза кривила лицо, рассказывая об уборщиках в игровой, стали перед глазами. Я разделяла ее брезгливость, но немного по другой причине.

– Объясни, детка, – поощрил меня Мастер.