– Она… Ну-у… Лупила меня, как сидорову козу каждый раз, когда я брался за ложку, или ручку, или ещё чего – левой рукой. И приговаривала: «Будь – как все! Возьмут в Армию!» В Армию, правда, всё равно не взяли. Не прошёл тесты на реакцию и выносливость. Блин. – техник дёрнул щекой, – Простите, сэр.
– Ничего, всё нормально. Так, персонал и бойцы. У нас только что подтвердилась гипотеза, высказанная капралом Левицки: что, раз
Потому что кислорода осталось на тринадцать дней.
Вопросы?
Вопрос, как всегда, нашёлся у Дитриха:
– Простите, сэр… Если Флот и правда – не пришлёт корабль для эвакуации, может, мы сразу
– Нет.
– Д-да, сэр. Спасибо, сэр. – по виду севшего рядового нельзя было сказать, что он удовлетворён. Особенно – грозно нахмуренными при ответе бровями начальства.
Собственно, удовлетворён не был никто.
Михаил понял это по оживлённой дискуссии, завязавшейся у них в «каюте» после отбоя. Вместо того чтобы отдыхать и готовиться к несению очередной вахты, бойцы его отделения обсуждали шансы на благополучный исход миссии на Эрине.
– … и никакие мины и торпеды не спасут. Они же умные – знают, что Флот позаботился обеспечить пассивную защиту планеты, чтоб уж не отвоевали обратно. Да и транспорт с колонистами скоро прибудет! – Рустамов, справедливо гордившийся числом «покорённых» дочек как раз колонистов, морщил, как обычно, лоб.
– Хрена ли толку нам в транспорте с колонистами! – О,Салливан фыркнул, – Да если дела пойдут и дальше так, их даже не станут размораживать. Ну, или разморозят только для того, чтобы сообщить: на планете останутся только левши. А остальные – катитесь-ка обратно несолоно хлебавши!
Михаил решил внести лепту:
– Прикольно. По статистике, которую я поднял из медицинских архивов нашего бортового компа, можно понять, что при этом ни одна семья не останется сохранённой. Левшей среди взрослого населения – не больше девяти процентов. То есть – для осваивания планеты придётся всех заново переженить. Вот смеху-то будет!
– Скорее, уж рёву! – это влез Ларди, – А то мы этих фермерских баб не знаем! Мало сказать, настолько не избалованы красотой своих партнёров, что готовы кинуться даже на Салавата, так ещё и тупы как пробки!
– А чем это я, скажите на милость, тебе не угодил? – в голосе Рустамова, действительно отличавшегося, как не без зависти отмечал не раз Михаил, некоей жестокой, словно – плакатной, как пехотинцев любили изображать СМИ – красотой, и никогда не прилагавшем, казалось, особых усилий, чтоб заинтересовать своей персоной женский пол, звучала едкая ирония, – Ты просто завидуешь, что на тебя до сих пор не польстилась ни одна из этих самых дур!
– Да, твоя правда, – Лардентингер пнул кровать Рустамова так, что та заходила, – Рожей я, конечно, не вышел. Зато уж не подцеплял Сифон-пять, как умудрился ты. Что, яички всё ещё фиолетовые?
– Придурок был, придурок и остался, – Салават даже не потрудился кинуть в обидчика чем-нибудь тяжёлым, заложив руки за голову, и придав лицу восторженно легкомысленное мечтательное выражение. – Зато мне хоть есть что вспомнить… А что вспоминаешь ты? Куклу Анжелу и куклу Риту? – про пристрастие Ларди именно к этому типу андроидных шлюх знали все, – Говорю же – завидуешь!
– Очень конструктивная и содержательная беседа. – они и не заметили, как на пороге возник лейтенант. Зато вскочили с коек и вытянулись по стойке смирно практически мгновенно. Капрал О,Салливан, первым заоравший «Встать! Смирно!», поспешил подойти и отдать честь:
– Господин лейтенант, временно вверенное мне первое отделение первого взвода отдыхает!