— Простите меня, ради бога, — смутился он. — Я не предполагал, что разговор займет столько времени и я вас задержу.

— Ничего… — неискренне пробормотала та и снова взглянула на него, на этот раз вопросительно.

— Все, я ухожу… Если хотите, могу вас подвезти куда скажете в качестве компенсации.

— Спасибо, — женщина наконец улыбнулась. — Но у меня свои колеса. К тому же мне еще нужно пообщаться с охраной. Надеюсь, что время мы с вами действительно потратили не зря…

— Что это вы все время с плеером ходите? — Галкина недовольно поглядела на Филю и поджала свои красивые губки. — А если вас срочно окликнут к больному, а вы не услышите?

— Ну что вы, Любовь Андреевна, — как можно почтительнее произнес Агеев, — у меня очень острый слух, к тому же музыка едва слышна, зато помогает трудиться в определенном ритме… Кстати, я не все время с плеером хожу, всего второй день…

Филя говорил правду: установить очередной жучок, на сей раз в кабинете любовницы Субботина, ему удалось не сразу: после того, как Александр Борисович «конкретизировал» его задание, прошло три дня. Кроме того, чтобы сделать это, оперативнику пришлось прибегнуть к помощи отмычки. Попасть в кабинет старшей медсестры в ее отсутствие иначе было невозможно. В отличие от Хабарова и Субботина двери запирать она не забывала никогда. Поскольку Щербак продолжал «слушать» доктора, Галкиной пришлось заняться Филе, а следовательно, мозолить глаза медсестре чаще, чем хотелось бы. И вот результат: та вызвала его к себе специально, чтобы отчитать за «плеер»… На самом деле — Филя это чувствовал — он просто не нравился ей, не понравился буквально с первого взгляда.

«У девушки, похоже, хорошая интуиция!» — усмехнулся мысленно Агеев. А вслух, продолжая смотреть на Галкину умоляюще, произнес:

— Очень вас прошу… Музыка мне и правда помогает…

Женщина брезгливо поморщилась и пожала плечами:

— Учтите: до первого замечания. Если это помешает вам расслышать вызов…

— Клянусь, не помешает!

Она поглядела на него чуть внимательнее.

— Все вы, афганцы, странные… Вы ведь бывший афганец?

Агеев кивнул.

— Обычно ваши идут в охрану, а вы — санитаром.

— Меня об этом уже спрашивали, — вздохнул Агеев, — когда на работу принимали. Профессор интересовался, почему я с такой биографией…

— И почему же? — усмехнулась она. Ответ у Фили был заготовлен заранее.

— Видите ли, оружие я даже мальчишкой не любил, а уж после Афгана… А на войне, между прочим, санитаром поневоле тоже приходится быть. Потом, поскольку никакой специальности у меня не было, устроился на работу, которую, по крайней мере, более-менее знал.

Некоторое время женщина разглядывала его с таким видом, словно размышляла, верить Агееву или не верить. Наконец, недовольно пожав плечами, отпустила на все четыре стороны, и оперативник поспешно вернулся к прерванному занятию. Забавно, но ироничным советом помыть стены возле кабинета Субботина он поневоле воспользовался: в клинике по меньшей мере раз в неделю стены действительно протирались специальным раствором, именно от этого занятия и оторвала его Галкина своим вызовом.