Утро началось с посещения Обуховского завода. Там меня встречало всё его руководство вместе с Антоном Францевичем Бринком, ради которого я на сей завод и приехал. После долгого размышления я решил, что сего конструктора надо всё-таки разгрузить, освободив от артиллерии сухопутной. И дать ему возможность сосредоточиться исключительно на орудийных системах для флота. Ибо с ними дела состояли совершенно отвратительно. Не в том, что их не было, а в том, что мы не имели того, что хотели бы иметь. А посему мы перешли в кабинет Александра Александровича Колокольцева, который не так давно получил чин генерал-лейтенанта, уже двадцать лет будучи начальником Обуховского завода. Его сюда поставил руководить мой покойный брат, и пока никто не смог бы составить ему достойную конкуренцию. Уже сейчас завод соответствовал лучшим на то время мировым стандартам подобного производства, здесь с подачи своего помощника, молодого ученого-металлурга Дмитрия Константиновича Чернова впервые в России были введены в эксплуатацию конвертеры и мартеновские печи. Так что сталь тут получали лучшую в России, и это было несомненным плюсом. Таких передовых производств можно было по пальцам пересчитать. Потом Чернов занимался разработкой соляных шахт в районе Бахмута, но оттуда его выдернули монаршим повелением и сейчас он стал руководителем столь быстро созданного Дмитрием Ивановичем Менделеевым научно-исследовательского института Стали и Сплавов. Первого НИИ в истории России.

Надо сказать, что Колокольцев был, конечно же, рад тому, что его завод перепрофилируют под производство орудий для кораблей, в том числе большого калибра. Понимал он и сложность проблемы износа стволов, каждый из которых получался дорогим удовольствием, это он предложил использовать лейнера для повышения их живучести. За морскую артиллерию он переживал, хотя и остальными проектам родного завода занимался с энтузиазмом. А вот по поводу Бринка… было у меня такое ощущение, что он уже подошел к черте, за которую его талант перейти не может. Кто знает, может быть, этот разговор даст мне возможность убедиться в этом предположении или же опровергнет его. Сначала я ознакомился с результатами испытаний сегментных снарядов к шестидюймовкам, которые предполагалось применять для борьбы с миноносцами. Дающие множество полукилограммовых осколков боеприпасы вполне подходили для борьбы с не самыми скоростными кораблями с торпедным вооружением на борту. Получалось, что лучший все-таки результат получался при использовании в их начинке пироколлодия, несколько хуже — черного пороха, потому что в иных случаях значительно уменьшался процент попаданий по цели. Выработали общее мнение, что на сегодня такой боеприпас является достаточным для поставленных целей, решив ввести его в боекомплект каждого орудия на корабле.

— Ваше Императорское Величество, вам не кажется, что длина орудия в сорок пять калибров несколько избыточна? Дальность по расчетам получается просто великолепная, но попасть куда-то на таком расстоянии, это даже не искусство, это колдовство уже будет получаться? Сейчас мы ставим орудия в тридцать пять калибров, а тут… — Бринк не удержался от столь мучающего его вопроса.

— Антон Францевич, хочу сказать вам, что я не отказался бы от шестидюймовок и в пятьдесят калибров длиной. А по поводу расстояния… Фирма Цейса уже закончила создание и налаживает производство оптических приборов — дальномеров, кои и должны решить задачи более точной стрельбы на дистанциях от пятидесяти до ста кабельтовых. Возможно, что и более того. Пока что имеем результат до ста. Приборы сложные, подлежат постоянной настройке, но уже сейчас можно сказать, что морской бой на таких расстояниях вполне возможен. Самым главным, на мой взгляд, становится максимальная автоматизация систем подачи снарядов и управления наводки в орудийных башнях, то, что предлагается вашими конструкторами — наведение электромоторами в горизонтальной плоскости и ручное — в вертикальной, никуда не годиться. Быстрота и точность прицеливания, как и скорость подачи и заряжания снарядов — это все должно быть максимально ускорено за счет автоматизации. Знаю, что многие считают, что противоосколочных щитков более чем достаточно, зачем усложнять систему вооружения на корабле? Скажу вам сразу — это априори неверный подход к вопросу. Посудите сами: отобрать матроса на корабль, выучить его службе — это, как минимум, два года. Потом сделать из него приличного комендора — это еще два года постоянных тренировок, сколько потрачено будет на это денег, времени, усилий. А потом потерять ценного специалиста от случайного разрыва снаряда, который даже не попал в орудие, а разорвался где-то невдалеке? Это невиданное расточительство, господа! Хорошие комендоры на флоте — это залог выживания и победы корабля! И на их обучении никто экономить не будет! Так что защитить ценных специалистов и максимально облегчить им работу — наша прямая обязанность!

После этого мы осмотрели чертежи башен и барбетов для таких орудий, после чего перешли к пушкам большего калибра, которые планировалось устанавливать на броненосцы новых серий, при этом основные характеристики были примерно такими же — 45–50 калибров длины (для тех, кого смущают калибры длины орудия, они получаются просто: множатся калибр орудия в мм на эту цифру и получаете длину ствола в тех же мм, то есть длина шестидюймового орудия в пятьдесят калибров будет 7600 мм). Фактически, Бринк работал над проектами 45 калиберных орудий в 8, 10, 12 и 14 дюймов.

— Не хотел бы вас, Антон Францевич, загружать еще больше работой, но поступила к нам в Менделеевский комитет одна идея, которая заслуживает вашего внимания. Я так думаю. Прошу вас. Гладкоствольное морское орудие в 6 дюймов. Длина 50 калибров. Как вы понимаете — преимущество одно, быстрее изготавливается и значительно проще и дешевле нарезного аналога.

— Еще один плюс — будет меньше изнашиваемость ствола. — подал голос Колокольцев. — Но при этом видны и минусы, среди которых главный — это уменьшение точности стрельбы.

— Вы абсолютно правы, Александр Александрович! Но вот тут попрошу внимания на сей снаряд, проект которого на вот этом чертеже изображен.

— Весьма странная конструкция, Ваше Императорское Величество! К чему эта полость, а что это за сегменты? — не унимался Колокольцев.

— Второй чертеж — снаряд в полете.