А лицо Ритино дрогнуло внезапно, девушка легонько прижалась ко мне и вымолвила невнятно:

— Я люблю тебя…

И суетное начало во мне как-то сразу угомонилось, опало, размываясь в приливе нежности, как песок под набегом волны.

— И я тебя.

Я огладил девичью спину, дотягиваясь до загиба талии, ощущая под рукою упругую выпуклость ягодицы, но правило мною не вожделение, а поклонение женщине. Приправленное, чего уж греха таить, кружащим голову сознанием — вся эта безупречнейшая, великолепнейшая красота принадлежит мне одному! Облизав губы, я тихонько спросил, неохотно сбиваясь на деловитый тон:

— Хочешь, я поделюсь с тобой своей энергией?

Черные глазищи напротив заблестели восторгом, и Рита выдохнула:

— Да! Да, да!

— Встаем!

Девушка соскочила на пол, и замерла, поджидая меня, а я вспомнил, как мама давеча, слегка распустившись от хмельных паров, сказала Рите, игриво поглядывая в мою сторону: «А ты стала еще красивее с лета!»

Обняв возлюбленную со спины, я уложил ладони ей на живот — там масса нервов, вот они и станут "проводниками".

— Расслабься. Закрой глаза, и сконцентрируйся на дыхании. Ты ведь йогой занималась?

— Ага! Немножко…

— Ну, вот! Тебе нужно сосредоточиться на одной себе, как бы закуклиться, отрешиться от всего — никаких звуков извне, никаких помех и волнений. С первого раза не получится — ничего, выйдет с десятого! А завтра… сначала утром, потом вечером… посмотрим, сколько "шакти" ты смогла удержать.

— Ой… — выдохнула Рита.

— Не бойся, — ласково обронил я.

— Не боюсь, просто очень-очень хочу. Очень-преочень!

Меня потянуло целовать гибкую спину, но я удержался.

— Вдох… Выдох… Вдо-ох… Вы-ыдох… Вдо-о-ох…

Ладони потеплели — мягкими волнами, не в такт упоительно-плоскому животику, вздрагивавшему будто от сквозняка, моя "Сила" перетекала к Рите.