Захлопнув дверцу, Иван Степанович повернул ключ. Мотор раскрутился сразу, пряча за бойким тарахтеньем все ночные шумы.

— Ну, кончай… — выцедил Густов. — Хватит тут дохлую медузу изображать!

Перещелкнув рычажок, он тронулся. В приплясывающих отсветах фар блестел влажный асфальт и сыпались росчерки капель. Зеркальца отражали пустоту.

Притормозив, Иван Степанович свернул к «генеральскому» дому, и снял трубку телефона «Алтай». Палец, испачканный чернилами, набрал номер. Щелчок… Гудок…

Облизав губы, Густов длинно выдохнул.

— Алло? — глуховатый голос Генерального секретаря послышался из трубки, пугая обреченностью. Назад дороги нет…

— Здравствуйте, товарищ Брежнев! — заторопился Иван Степанович. Представившись, он вытолкнул: — Товарищ Пельше приболел, и я, как первый заместитель, работал с сотрудниками оперотдела КПК… В общем… Леонид Ильич, я должен доложить вам лично!

В трубке помолчали, а затем провод донес ворчливое:

— Хорошо, подъезжайте… Я сейчас на даче.

— Спасибо! До свиданья!

Ощущая, как валится с плеч тягота, Густов повеселел.

— Всё будет о`кей, как говорит вероятный противник! — бормотал он, задавливая в себе нервное хихиканье. Ерзая, зампредседателя КПК не углядел тусклый накал чужих подфарников и переливы бликующего лака на встречке.

Пуля пробила ночь, оставляя аккуратную круглую дырочку на ветровом стекле, и с мерзким чмоканьем вонзилась в тело.

Суббота, 29 октября. День

Москва, улица Малая Бронная

Гулкие пятиметровые потолки, чудилось, притягивали к себе эхо — те так и кружились вокруг огромной люстры. Когда ее включали, сверкающие понизи граненых стекляшек дробили свет, рассыпая его по дверцам громадных книжных шкафов, по резным спинкам деревянных диванчиков и кресел, по мохнатой пальме в кадке, льнущей к высокому арочному окну.

— …Такие, как мы, вовсе не уникальны, Миша, не уродцы какие-нибудь из тупиковой ветви, — рассуждал Игорь Максимович, затягивая пояс стеганного халата. — В тупик зашли гориллы или вымершие гигантопитеки, чьи пути развития заузились до полного останова. А мы с вами — продукты эволюции! Наш мозг то ли вышел за обычные пределы, то ли как раз достиг их, и сколько нас вообще, "продуктов", толком никто не знает. Может, тридцать или сорок на всё человечество. Или сотня, от силы. Хм, звучит: «Сотня от Силы!»

Я улыбнулся — наставник любил называть энергию мозга Силой. Именно так, с большой буквы.

— Скорей всего, и Христос — из нашей компании, — задумчиво проговорил Игорь Максимович. — Егошуа Га-Ноцри. Впрочем, фактов — с воробьиную погадку, а вот мути…

— Расскажи-ите! — заныл я, и Котов смилостивился. Он любил отвлечься, мимоходом раскрывая волнующие загадки.