Вайткус смешливо хрюкнул.

— Ты уже третий раз говоришь: «Всё!»

— Теперь уже точно, — выдохнул я и очень бодро вопросил: — Где наш испытатель?

— Внизу ждет, — доложил торчавший в дверях Женька. — Жутко волнуется! И жутко стесняется.

— Девочек выгоним, — сурово сказал я. — Понесли!

И мы торжественно промаршировали в мастерскую, неся модульники на руках.

Собрались все наши — еле протолкнешься. Пришатнувшись к Рите, я тихонько сказал:

— Уведи девушек. Дед в одних трусах… Мы вас позовем.

Сулима серьезно кивнула, и без церемоний вытурила весь наш малинник. Девчонки оживленно шушукались, хихикали, но ни одна не повысила голос — наши подружки отличались не только прекрасными внешними данными, но и сообразительностью.

Стало заметно тише, но градус волнения не упал.

Егор Пименович сидел на диване, одеяльцем прикрывая культи, как срам. Момент истины…

— Начали! — выдохнул я. — Вставляем… Закрепляем…

Бледный фронтовик едва дышал, неловко заталкивая то, что осталось от молодых, крепких ног в приемные гильзы.

— Мягко… — пробормотал он, розовея. — Приятно даже…

— Зафиксировали? Встае-ем…

Дюха помогал деду Егору слева, а Ромуальдыч страховал справа. Шевельнув ногой, инвалид переставил стопу из упругих карбоновых деталей, и покачнулся.

— О-ох!

— Все в порядке, Егор Пименыч! — подбодрил я, сбрасывая напряжение. — Вы просто долго не ходили. Но не разучились. Это как катанье на велике — тело вспомнит, и поедете! Сделайте шаг!

Хрипло дыша, безногий шагнул. Я переживал не меньше, но конструкция не подвела — коленный модуль согнулся в переносе на положенный угол, и щиколотка оперлась на пятку из углепластика. Едва слышно пискнул гидроцилиндр.

— Вы, как киборг! — восхищенно завопил Изя, и расстроено смолк. По щекам деда Егора катились слезы.