Два

— Прикуси свой язык, или я вырву его.

Доменико шагнул вперед, выпуская когти и тихо зарычал на угрозу в моем лице, но Виттория остановила его поднятием руки. Я была слишком взбешена, чтобы заметить скорость, с какой он подчинился не озвученному приказу.

— Разве ты не стала сильнее? Более… Смелой? — Спросила Виттория, приподнимая бровь. — Ты наконец покинула ту маленькую безопасную дыру, в которой пряталась, только чтобы прожить жизнь, достойную пера барда. Они поют баллады о скучных ведьмах, коротающих время на кухне, вздыхающих о таких же скучных святых, как Антонио? Я бы предположила, что шикарный роман с королем демонов — более грандиозно. Особенно в спальне. Ради великой верховной богини, Эмилия. Смерть твоей скучной жизни именно то, за что ты должна меня благодарить. Антонио, Море и Вино, я и ты всегда были предназначены для чего-то большего.

— Скучных? — Гнев пронзил меня. — Я любила свою жизнь и нашу кухню. Извини уж, что-то, что я считаю веселым или то, что люблю так отталкивает тебя. И с каких пор ты ненавидишь Море и Вино? Ты любила нашу семью и то, что мы готовили вместе. Или ты забыла нас? В стремление к… Чему бы то ни было. Как ты могла поступить так с нами, со мной?

Мой голос сорвался на последнем слове, и я дернула свою ярость, сосредоточившись. Виттория внимательно смотрела на меня.

— Я сделала то, что нужно было сделать для нас. Возможно тебе покажется, что это не так, но все было лишь для тебя и меня. Проклятье…

Она хотела укусить словами, но не могла.

— О да, проклятье. — Я оттолкнула воздух, словно назойливую муху. — Чертово проклятье, о котором никто не может рассказать. Я закончила с непостоянной магией и всеми проклятиями. Ты инсценировала свое убийство. Так чем же это помогло мне?

Она, казалось, тщательно подбирала слова для следующей фразы.

— Даже для самого летучего топливо нужна искра, чтобы зажечь пламя.

Загадочно, как всегда, когда речь о проклятие.

— Зачем тебе столько огня?

Ее взгляд стал твердым, сверкающем камнем ненависти. На секунду в ее радужках блеснул не лавандовый, а кроваво-рубиновый цвет.

— Чтобы смотреть, как пылают наши враги. Чтобы вернуть то, что принадлежит по праву силы и рождения. И разорвать последние связывающие цепи раз и навсегда.

— А наша семья? И они твои враги? Разве они заслужили знать, что ты в склепе? Гниешь со всеми нашими предками.