— Обратите внимание на все посольские кареты, что вам встретятся на дороге. Которые из них едут в столицу, то пропускать беспрепятственно, только драгун поставьте в охранение, возьмете в ближайшем полку. А вот те, что в порт, или в Курляндию с Польшей, следуют, то надлежит тайно проверить, не скрывают ли кого в карете, «секреты» вам потаенные ведомы!
Суворов покривил губы, досадуя, что его, опытного в таких делах человека, провели, можно сказать, за нос. Но сдержался и заговорил совершенно спокойным голосом:
— Скачите, коней не жалея, от яма к яму. Учтите, беглецы могут их стороной объехать. Но то по глупости, на нее не стоит рассчитывать — дороги то одни и ведут куда следует. Так что постарайтесь нагнать — я час назад фурьеров по трактам отправил — они приказание мое везут, чтоб вам подставы заранее в пути подготовили.
Суворов посмотрел на ловцов — все слушали его напряженно, стараясь не пропустить ни слова генерала. Такие и служили по тайному ремеслу, спокойные, настороженные, умеющие отличить истинное от ложного, проверенные многими делами.
— И обращайте внимание на все мелочи — беглецы расплачиваются червонцами, скорее всего. Те в заморских землях куда почитаемы, чем империалы, ибо гульдену равны. А золотой след всегда притягивает — не думаю, что подставы себе они заранее подготовили, на то долгое время потребно. А потому в путь отправляйтесь, господа, время терять нельзя. Государь наш Иоанн Антонович вас своей милостью не оставит и награды за труд ваш, при благополучном исходе, последуют!
Отправив
Все ямские станционные смотрители должны были докладывать о подозрительных, и помогать «
К этому нужно добавить все трактиры — беглецам, как и путешественникам, есть да пить надобно, и поспать где, а там тоже
— Никуда ты от меня не уйдешь, «матушка» Екатерина Алексеевна, — пробормотал Василий Иванович, устраиваясь в кресле. Ему упрекнуть себя было не в чем — служил верно, пока не разошлись пути-дорожки. Ибо он служит в первую очередь державе, а потом себе, а царица с точностью до наоборот. Из казны государственной деньги бессчетно берет каждый раз — миллионами уже, не сотнями тысяч, королю прусскому отплатила, да своей матушки герцогине векселя долговые выкупила.
А сколько любовнику своему покойному заплатила, да дружкам его, за убийство императора — а ведь денежки счет любят. Из мужика подушную подать палками выколачивают последнее, а тут золото на утехи разбрасывают горстями. Добро бы свои деньги тратили, ан нет, в государеву казну руки свои норовят по локоть протянуть.
Суворов подошел к огромному шкафу, что был заперт на замки. Там хранились многие тайны. Иного чего там было — от перлюстрированных депеш иностранных посланников (был один кабинет при почтамте, где письма вскрывали), до любовных записок венценосных особ. Годами и даже десятилетиями здесь хранились убойные для многих знатных людей, бумаги и сведения. Так что Чернышеву, Вяземскому, Воронцову, Панину и многим другим может вскоре сильно достаться.
Если государь Иоанн Антонович заинтересуется, то многих его потаенных недоброжелателей на дыбу вздернуть придется, и кнутом жестоко попотчевать. И тогда правда выявлена будет…
Суворов покхекал — довелось ему слышать от людей, что с самим князем-кесарем в Преображенском приказе служили, а позже и от самого Андрея Ивановича Ушакова, что при царице Анне Иоанновне Тайную канцелярию возглавлял, страшные вещи. Это сейчас уже почти не пытают, а тогда в застенках только свист кнута слышали, который «длинником» именовали. Так из-под этого кнута, что на спине хорошо «погулял», от подозреваемого «подлинную правду» извлекали. А была еще истина «подноготная» — с иголками под ногтями никто не запирался, все на следствии соучастников дружно выдавали. Надеялись, что пытать не будут дальше.
Дурашки легковерные!
Наоборот будет — он сам отдаст приказ пытать как можно крепче и настойчивее. Ведь, как и происходит — если человек признание сделал, пусть и малозначимое, то все, надломлен он, и пытать его надо изощренно, чтобы в изумление вошел, сломался духом. Вот тогда пытуемого наизнанку вывернуть можно — сдаст всех…
Глава 9
Нарва
Императрица Екатерина Алексеевна
вечер 8 июля 1764 года
— Сейчас мы переправимся на плашкоуте, ваше величество, — тихо произнес один из доверенных людей Григория Орлова, который попросил называть его Петром, в голосе чувствовался неистребимый остзейский акцент. Второй спутник императрицы был неразговорчив совершенно, она подумала даже что он немой в первые часы, пока не услышала от него словечки, свойственные простолюдинам. В приличном обществе так не общаются, отчего женщина сделала вывод, что тот обычный слуга. Вот только был он при шпаге, а полы распахнувшегося плаща позволили ей увидеть рукояти пистолей. Впрочем, старший из спутников был тоже вооружен, как говорится, до зубов. Да и она сама имела под рукою пару дорожных пистолетов, недавно доставленных из Англии.