— Унтер-лейтенант Розен, государь!

«А ведь представился мне без «фона». Немец? Или швед? На русской службе и тех, и других всегда хватало», — Никритин внимательно посмотрен на спокойные лица моряков и спросил:

— С чем прибыли, господа?

— Послужить тебе верой и правдой, государь! Оттого и прорвались с боем вверх по реке!

Моряки снова склонились перед ним, но Иван Антонович уловил главное в их коротком ответе, а потому терять понапрасну время не стал, а начал дотошно спрашивать:

— Где состоялась баталия? Кто там сражался и с кем ваш бот вел бой? Каковы потери? Что вы еще видели?

— Ниже по течению, верст десять от крепости. Где луг большой и деревенька стоит, не знаю, как она называется. Там для переправы через Неву, по дороге от норда, лейб-гвардии Семеновский полк подошел, стал грузиться на баркасы и барки, их от Петербурга нагнали. И как только к противоположному берегу подходить стали первые суда, по ним сразу пушки от сараев палить стали, и солдаты из фузей стрельбу начали. Я когда близ берега проходил на боте, то ничего не заметил, настолько все было хорошо скрыто! потери гвардейцам тяжкие учинили — две барки утопили, одну повредили — на берег выбросилась. Семеновцев в атаке в реку опрокинули и там штыками перекололи — собственными глазами видел.

«Засада Миниху удалась — сразу сказал, что для переправы там самое лучшее место. Что ж — первая виктория есть, если не считать избиения конногвардейцев у крепостных стен», — пронеслась радостная мысль, но Иван Антонович продолжил слушать моряка.

— Вот здесь мы и сговорились с экипажем — подняли паруса и пошли к Шлиссельбургу. Бот «Рафаил» нас преследовал недолго, стреляли, но не попали — мыслю, не хотели с нами воевать, но и от присяги императрицы отказаться страшно — вся гвардия идет сюда, пыль на дорогах столбом стоит. А по реке флот к утру припожалует, в силе изрядной.

— Так, а вот с этого места поподробнее, лейтенант! Сколько гвардии из столицы вышло, то хорошо знаю — вся! А вот кто корабли ведет, сколько вымпелов в эскадре и пушек?

— Ведет эскадру сам адмирал Талызин. Флагманом бомбардирский корабль «Самсон» о 14 пушках, из них две мортиры по пять пудов и столько же гаубиц по три пуда — при обстреле крепости самые опасные будут, государь. Остальные пушки в шесть фунтов, угрозы для стен от них не исходит. Есть еще старый фрегат «Парис» о 32-х пушках — в 12 и 6 фунтов. Две яхты, гукор, пара ботов неопасны — пушки стоят разные, до дюжины — в шесть, четыре и три фунта. Но идут три транспорта, на них взяты осадные пушки, гаубицы и мортиры, всяческий припас к ним еще загружен. Сколько не знаю, но каждый примет в трюм до дюжины стволов с лафетами.

«Ой, как скверно! Обманул, выходит, меня князь Вяземский с мятежом в Кронштадте. Вон, какое полчище сюда направляется — с осадных орудий они крепость дня за три-четыре в груду щебенки превратят, а то и раньше. Здесь с прошлого штурма прорехи виднеются, кое-как залатали за шестьдесят лет. Хреновая ситуация выходит!»

— А еще десятка три всяких мелких весельных судов набрали, все, что в Петербурге было. Рассчитывали, что из Кронштадта линейные корабли и галеры скоро подойдут, но они восстали, приняв вашу сторону, государь, и в Выборг ушли. Говорят, там весь шхерный флот вашему императорскому величеству присягу учинил.

«Напраслину на генерал-прокурора возвел — он мне правду сказал. А это хорошо — Сенат ввязываться в нашу свару с Катериной не станет. Да еще я им размышлений хлопотных, но бесполезных доставил — пусть гадают и про Аляску, и про золото, и про «корову морскую» — последняя им особенно мозги запудрит. Ладно, хоть с этим все получилось. Зато про осадные жерла мысли не было, а в столице быстро сообразили», — Никритину стало плохо от нарисованной в мозгу картины.

Воображение оказалось слишком красочным — пятипудовые бомбы падали сверху на башни, сокрушая каменные стены в щебенку, везде бушуют страшные пожары, земля содрогается от мощных взрывов. Он даже помотал головой, отгоняя чудовищное наваждение, и чуть не пропустил мимо негромкие слова моряка:

— Заводь есть большая перед форштадтом — мыслю, осадный припас там сгружать будут. Утром туман на реку наползет, видно плохо станет. Надо, государь, брандеры делать без промедления и атаковать перед рассветом — иначе крепость бомбами и огнем сокрушат…