66
Ср. в связи с этим:
67
Так, в перечнях детей Мешко I и Оды на первом месте фигурирует их сын
68
Так, еще до Вальдемара тезками своих отцов были его родной дядя, внебрачный сын Эйрика Доброго – Эйрик Незабвенный, а также один из весьма многочисленных сыновей основателя датской династии Свейна Эстридссона (Ульфссона) – Свейн.
69
Morkinskinna / udg. ved F. Jönsson. Kobenhavn, 1932. Bis. 142–143. (Samfimd(et) til udgivelse at gammel Nordisk Litteratur; 53); Flateyjarbök / udg. af G. Vigffusson, C.R. Unger. Bd. I–III. Bd. III. Christiania, 1868. Bis. 330. Об этом эпизоде см. подробнее:
70
Flateyjarbök. Bd. III. Bis. 101.
71
Cp. в связи с этим:
72
Разумеется, эту историю можно счесть не совсем корректным примером дарения своего имени при жизни, поскольку конунг Магнус совершил этот акт, находясь на смертном одре.
73
Во второй половине XII–XIII вв. отдельные княжеские антропонимы все же проникали в ближайшее окружение Рюриковичей. Как правило, речь идет об именах, которые в самой династии уже вышли из употребления или, во всяком случае, стали заметно менее востребованы. Такие именования могли даваться, например, сыновьям княжеских воспитателей или кормилиц (?). Характерно, однако, что эти дети никогда, насколько мы можем судить по источникам, не получали ни имени князя, при дворе которого обретались, ни имен его ближайших предков и родичей по мужской линии. См. подробнее:
74
75
Мы намеренно не останавливаемся здесь на знаменитой статье об изгойстве из «Устава Всеволода»: «Изгои трѡи: поповъ с(ы)нъ грамоты не оумѣєть, холопъ из" холопьства выкүпитсѧ, коупѣць ѡдол"жаєть. А се четвертоєизгоиство и себе приложимъ: аще кн(я)зь ѡсиротѣєть» (Древнерусские княжеские уставы: XI–XV вв. / изд. подгот. Я.Н. Щапов. М., 1976. С. 157. § 17). Время возникновения текста как такового, а тем более приписки о четвертом, княжеском, изгойстве, вызывает серьезные разногласия у исследователей, не является абсолютно прозрачным и ее содержание. Тем не менее целый ряд наглядных фактов, когда внуков – сыновей рано умершего князя – явно обходят при разделе дедовского наследия между членами правящего рода, недвусмысленно свидетельствует об ущербном положении такого рода сирот, каким бы термином оно ни обозначалось в домонгольской Руси.