Лучшей работы у меня еще не было! Да и не для абы кого, замуж-то Наталия выходит за рассветного стража. А это даже для дочери димарха Аполиса большая честь.

Изумруды станут ей щитом и впитают всю благодать, которую семейный камень Аполиса отдаст во время церемонии женитьбы. Чтобы в доме мужа Наталия не чувствовала себя ущемленной, смогла легко разжечь очаг и напитать новое место родственной энергией. Говорят, что чем больше принесешь, тем счастливее будет семейная жизнь. Бред это все, и учеными доказано, что стоит изначально смотреть на энергетические плетения домов через тау-окуляры, сравнивать матрицы… А, плевать!

Этот браслет должен стать моим пропуском в лучшую жизнь, примером моих достижений и навыков. Нэара Наталия всем похвастается, и знать Аполиса отметит мой талант. Тогда я заведу себе пару-тройку влиятельных знакомых и вышвырну родню из захваченного дома.

Неплохой план. Отличный! Лучшего пока не было. Сидеть на месте мне никак нельзя!

Точнее так: в лаборатории мне сидеть нравилось, была бы моя воля, я бы вообще никуда не выходила. Мне не одиноко в одиночестве, у меня столько интересных идей!

Правда, хочется добраться до центральной библиотеки Аполиса…

Мастерить ловушки и простенькие дурацкие штуки на манер тех, которые напевают голосами птиц или гоняют воду по кругу, это не предел моих возможностей! И денег за это дают маловато. А вот в Аполисе, или и того заманчивее — в Гелиополисе, и книг больше со схемами, и мастера набирают учеников…

— Клио, извини, что мать на тебя накричала.

Я почти не услышала шагов, но даже не вздрогнула, когда раздался голос. Привыкла, что Наум приходит сразу же после нэары Димитры.

— Тетушка была очень любезна и послала меня к Сумраку на ужин, — откликнулась я, но открывать дверь даже Науму не стала.

Впрочем, с ним еще можно было разговаривать. Он был всего-то на пару лет меня младше, и мы часто общались. Раньше. Когда бабушка была жива, а нэара Димитра, я ее тогда называла тетушкой, не решила прибрать весь дом к своим рукам.

Ну конечно, зачем мне — сумасшедшей затворнице, обложившейся книгами и другим мусором — двухэтажный каменный дом на второй синикии Аполиса. С семейным камнем. Еще и рядом с побережьем. Какая расточительность!

Я сама виновата, конечно, во всем.

Бабушка болела, хотя и не показывала, что слаба здоровьем. И когда смерть забрала ее, я замкнулась в себе. Не возражала, когда тетушка приехала, чтобы помочь с церемонией прощания. И потом взяла на себя управление скромным оливковым садом, все-таки родная кровь. Да и мне все эти хлопоты казались такими ненужными. Для меня важными были лаборатория и дедовы записи.

Я не обращала внимания на то, что в дом перебралась вся дальняя родня. От меня же не убудет. Мне достаточно было моих комнат и соседства книг.

Но потом меня неожиданно выселили в самый дальний угол. Ведь там удобнее устроить лабораторию. Так-то да… Тогда я хотела возразить, вот только не знала, как это сделать. Общение — это не то, что я умею делать хорошо. А тут еще и ошалела от чужой наглости.

А потом и доля дохода от сбора оливок перестала попадать мне в руки. И вообще оказалось, что я много ем и слишком мягко сплю, а денег в доме нет. Хотя моя милая бабушка говорила, что на сыр с лепешкой у меня будут средства всегда.

— Но ты ее тоже довела! Имей совесть! — попытался достучаться до меня Наум.

Я в ответ запрокинула голову и рассмеялась.

— Эта самая совесть умерла в жутких корчах, как только вы начали растаскивать имущество, которое вам и не принадлежало!