– Там на первом этаже центр контактной коррекции зрения. У них сейчас какая-то акция. Набор из линз всех цветов за 20 долларов, как-то так. Это хоть с глазами поможет решить проблему.
– Спасибо, – восхищенно говорю я. Это действительно очень полезная информация.
Я захожу в центр коррекции зрения, показываю свой рецепт из клиники: на нем написано, какое у меня теперь зрение. Фармацевт кивает и предлагает мне набор за 20 долларов. Шесть цветов. Двенадцать линз. Каждая пара на две недели. Я тут же покупаю и иду к себе.
Через пару дней я покупаю билет на автобус до Кливленда. Дело не в пункте назначения, а в самом автобусе. Мне жизненно необходимо ехать куда-нибудь и смотреть какой-нибудь фильм. Когда это происходит одновременно, мне больше ничего не нужно. Как вариант можно слушать музыку или читать, но лучше все-таки смотреть кино. Полное погружение. Я держу курс на Лос-Анджелес. Это семь часов на самолете, но я надеюсь, что мой путь займет всю жизнь. Единственный человек, с которым я периодически общаюсь, – мой отец. Стараюсь звонить ему из придорожных закусочных с красными кожаными диванами. Они все одинаковые. Там даже официантки почти на одно лицо. Надеюсь, он не замечает ничего подозрительного. Надеюсь, что он вообще ничего не замечает. Он расспрашивает об учебе. Я рассказываю ему какую-нибудь чушь, а потом перевожу разговор на знаменитых маньяков. Я о них знаю все, а он слышать о них не может. Мы никогда не разговариваем о маме и, в конце концов, превращаемся в чужих друг другу людей. Я это чувствую.
Цинциннати, Нэшвилл, Джексон, Новый Орлеан…
Мне совершенно не важен город. Доходит до того, что когда меня спрашивает тетушка на рецепции в мотеле, понравился ли мне их город, я отвечаю:
– Да. Отличный кинотеатр.
Я беззастенчиво пользуюсь добротой отца, который то и дело подкидывает мне денег на карманные расходы. Их ни на что не хватает, но я не представляю, как мне начать добывать деньги, если практически каждый день я оказываюсь в новом городе. И нет, я не планирую останавливаться.
К моменту приезда в Новый Орлеан у меня появляется несколько навязчивых хобби. Одно из них: маниакальная слежка за всеми, кого я знала. Я завожу несколько аккаунтов с вымышленными именами и начинаю поиск и слежку. Все начинается с того, что я захожу на страницу Джерри. Читаю его статусы.
Это ЕГО статусы. Ненависть, злость и стыд топят меня. Я захожу на страницу к Зои, однокурсникам, всем, кого знала. Начинаю искать тех, кто был в переходе в ту ночь. Естественно, в друзьях у Джерри их нет. И в друзьях друзей. И… Цепочка, в общем, ясна. Открываю гугл-карты. Ищу дом, где расположен тот бар. Ищу страницу бара. В подписчиках нет. Промах.
– Девушка, вам налить еще кофе? – скучающим тоном спрашивает официантка с кофейником в руках. Я вздрагиваю и с ужасом смотрю на нее. Официантка саркастически улыбается. Она ежедневно встречает по сотне людей самой разной степени вменяемости.
– Нет. То есть да. И пирог яблочный, если можно, – говорю я и стараюсь дышать как можно ровнее. Я не знаю почему, но люди стали меня пугать. Чем больше я стараюсь контролировать этот страх, тем сильнее меня пугает… всё. Кажется, организм живет по каким-то своим законам. Как только дыхание выравнивается, официантка возвращается с тарелкой, на которой лежит кусок пирога. Она со стуком ставит его на стол и наливает новую порцию кофе.
Решаю, что нужно как-то бороться с собой. Пока не решила как, продолжаю искать страницы тех людей. Я плохо помню их лица, но на руке одного из них был вытатуирован дракон и какая-то надпись. Не помню, что там было написано, но стиль букв воспроизвести смогу. Просматриваю тех, кто чекинится в этом баре. Выделяю постоянных клиентов. 10 анкет. Не они. Ищу по друзьям и подписчикам и… нахожу их. На это у меня уходит часов двадцать, но нахожу. Я не испытываю никаких эмоций, кроме стыда. Просто начинаю наблюдать. Зои, Джерри, Виктор, даже мистер Джейкобсон. Судя по анкете, у них с Вандой Макдрайв роман был в студенческие годы. Нашла пару снимков, на которых они вместе, молодые и отвратительно счастливые.
День за днем я хожу в кино, сажусь в автобусы, слежу за страницами друзей и врагов, читаю одни и те же книги. Все время покупаю новые, но читаю только те, что перечитывала много раз. В основном Гюго. «Человек, который смеется». Это про мальчика, который был рожден богатым и красивым, а потом его лицо изуродовали и оставили умирать. Он выживает. Его подбирает старый Урсус и начинает показывать его людям за деньги. У мальчика, которого зовут Гуинплен, порезан рот, и поэтому кажется, что он всегда смеется. Он вырастает. У него есть любимая слепая девушка, которая считает его самым красивым, работа в балагане и старый Урсус. Вдруг все меняется в его жизни. Гуинплен становится богатым и знаменитым. А потом все равно умирает. У Гюго почему-то всегда все умирают.
Еще я постоянно меняю цвет глаз. У меня теперь целый чемоданчик с линзами. Красные, синие, зеленые, черные, с изображением огня, футбольным мячом, паутиной… Каждый день новые глаза. В некоторых линзах я вижу еще хуже, чем без них, но мне нравится, что люди не видят за ними меня. Они восхищаются цветом моих бездонных синих (зеленых, фиолетовых, карих) глаз. Либо пугаются, когда видят, ну например, пламя вместо зрачков.
В-общем, я делаю все, чтобы перестать существовать. В конце концов, наверное, призраки именно так и делают. Следят за жизнью всех, кого знали и кто еще жив. От скуки, наверное, ходят в кино, читают и ездят в автобусах.
Иногда я завожу интрижки на одну ночь. В первый раз очень боялась, но оказалось, что все просто. Разговаривать особенно не пришлось. Возможно, Верена Вибек и боится людей, но стюардесса Кэтти из Румынии, медсестра Конни из Германии или продавщица сладостей из супермаркета ничего не боятся. Кем я только не представлялась. Даже глухонемой. Однажды в баре Нэшвилла ко мне подходит парень. Мы разговариваем минут пять, и он вдруг говорит: