— Эй сестренка, очнись! Это всего лишь страшный сон! — она крепко обняла меня. Я осмотрелась. В юрте, кроме нас, никого не было, да и уже рассвело.

— Мне приснилась кровь… — едва прошептала я.

— О, сестренка, это предвестник! — глаза «младшей» засветились, словно от счастья. — Расскажешь об этом любимому, он вернулся.

— Что, о чем ты, какие предвестники? — я резко встала, потому что услышала на улице громкие знакомые голоса.

Я кинулась к выходу, но «младшая» почему-то не хотела меня выпускать.

— Подожди, тебе пока нельзя.

Но я отодвинула ее в сторону, вышла и не поверила своим глазам.

Между Романовским и Соболевским стояла бэшегты с плеткой в руках.

Боже, что я проспала и пропустила?

Оба мужчины, видимо, дрались, так как у Романовского была рассечена бровь и по щеке бежала кровь, а у Соболевского были разбиты губы.

— Прекратите немедленно! Это просто глупо! — кричала на них шаманка, а мужчины, словно разъяренные самцы, кидались в стороны и скалились, готовые наброситься друг на друга.

Я не смогла вымолвить не слова, мне хотелось кинуться к Илье и прижаться к нему, но, кажется, сейчас не самый лучший момент. «Младшая» тоже выбежала и прижавшись ко мне, схватила меня за руки.

— Посмотри, как ты заботишься о своей жене! Однажды я уже спасал Ярину, когда ты ее бросил пять лет назад, — крикнул Соболевский в сторону моего мужа, тыча в него пальцем.

Илья опешил, удивленно вскинув брови. А я прижала рот рукой, едва не крикнув: «Стой, замолчи!» Это был страшный секрет между мной и Кириллом, никогда не подумала бы, что он станет нарушать клятву, данную мне и шаманке.

Бэшэгты замахнулась плеткой на Кирилла.

— Что ты болтаешь! Езжай уже к Великому, он ждет тебя!

— Мы еще поговорим на эту тему! — Соболевский со всей силы стукнул в коновязь, разбив себе кулак, затем, посмотрев на меня как разъяренный пес, прыгнул в свой внедорожник, и, пища колесами, умчался прочь.

Илья увидел меня, словно почувствовал, что я стою рядом и обливаюсь слезами. Он ринулся ко мне и, прижав меня крепко к себе, начал осыпать лицо поцелуями.

— Какого черта ты делала в лесу?

Я обняла мужа и разрыдалась.