— А зарезали кого?

— Двух неплохих людей кончили, — вздохнул кум. — Да что там неплохих… Хорошие были парни. Оба — активисты. Ни одного замечания в личных делах. Хотели навсегда покончить с преступным прошлым. Мечтали выйти на волю честными людьми. У одного мать — слепая старуха. Другой — единственный сын в семье. И вот как все обернулось. Жалко людей. Все этот проклятый воровской мир. Он от себя далеко не отпускает. Как говориться, рупь за вход, два за выход. Или заточку в сердце.

Чугур пригубил второй стакан чая. В доме Ирины Степановны он чувствовал себя хозяином. Одинокая женщина, хоть у нее по здешним понятиям у Ирины приличная работа, никогда бы не наскребла денег, чтобы отремонтировать и перестроить старый дом. Чугур помог обшить избу дюймовой доской, пристроить брусовую горницу, где они сейчас сидели. Да еще прибавь крышу из оцинкованного железа и просторную веранду с отоплением. Все городские удобства в доме. А в спальне импортный гарнитур, трехстворчатый полированный шкаф и кровать, широкая, как аэродром. На эту площадку приятно совершить посадку после трудового дня.

Все бы хорошо, но настроение кума вечно портил попугай Боря, крупная особь неизвестной породы. Мало того, что бестолковая птица плевалась шелухой от семечек, она еще умела разговаривать. Когда-то клетка с попугаем была собственностью ИТУ, стояла в красном уголке клуба. Чугур, поразмыслив, решил, что попугай на зоне — это как-то несерьезно, баловство одно. И привез клетку Ирине Степановне, так, забавы ради. Теперь он кум ругал себя за это, жалел, что просто не открутил птице голову.

Боря научился передразнивать интонации своего благодетеля, кроме того, на зоне он нахватался грубых нецензурных словечек. И его словарный запас продолжал обогащаться. Клетка с попугаем стояла на высоком круглом столике. Сейчас Боря из своего угла внимательно наблюдал за Чугуром и, кажется, собирался сказать какую-то очередную непристойность.

— Из района два прокурора приехали, — пожаловался Чугур. — Медицинский эксперт, врачи и еще какие-то хмыри на двух машинах. Замордовали меня. За целый день не пожрал, не присел ни разу.

— Говорили, убийца жив остался, да?

— Жив, — ответил Чугур и поправил себя. — Пока жив.

— А кто он?

— Как это: кто? Обычный зэк. Наркоман и отморозок. За дозу дури, родной матери глотку перережет.

Пыжа хотели везти в районную больницу, но кум приказал поместить его в лазарет. А то, чего доброго, Паша Бурмистров, не помня себя, скажет то, о чем нужно молчать даже на страшном суде. Сопливый врач, приехавший из района, настаивал на своем, убеждал Чугура, что без операции и переливания крови пострадавший не выживет. Но кум твердо ответил: в районе нет тюремной больницы, а помещать Пыжа в обычную палату никак нельзя. Это особо опасный рецидивист, сколько душ он загубил, сам не вспомнит. Да и Кум не возьмет на себя такой ответственности, он в ответе за каждого зэка.

Врач пообещал завтра направить на зону опытного хирурга. Только это напрасные хлопоты. Эту ночь Пыж не протянет, к утру приберется. Тут, как говориться, и бабке не ходи, потому что слишком большая кровопотеря. На всякий случай кум отдал приказ лепиле облегчить страдания Бурмистрова, если тот все же доживет до побудки.

— Боря хороший, — громко и внятно сказал попугай. Он картавил, и голос был неприятный, с железной ноткой. Будто говорила не птица, а вокзальный репродуктор. — Хороший… Хороший… Боря… Хороший…

— Заткнись, — сказал кум, злобно глядя на птицу.

— Умри, мусор, — ответил Боря. — Умри… Умри… Мусор мусорской…

— Заткнись, — повторил кум.

— Позор мусорам, — прокричал попугай. — Гони рубли. Статья сто пять…

— Вот же тварь какая, — покачал головой кум.

Боря взмахнул крыльями, крепче вцепился в жердочку и замолчал. Ирина, сколько не уговаривал ее Чугур, не соглашалась отдать птицу в чужие руки. Сейчас кум подумывал, не подсыпать ли строптивой птице зерна, потравленного крысиным ядом.

Когда хозяйка прибрала со стола и протерла клеенку тряпочкой, Кум выложил из портфеля планшет с журналом «Недвижимость за рубежом» и личное дело Кота, которое забрал из сейфа оперчасти. Подшитые бумажки он уже смотрел, но надо бы еще раз взглянуть на них. Чугур должен досконально знать, что за это личность он выпускает на волю. И каких фокусов можно ожидать от Кота, когда тот обретет свободу. Чугур положил дело на угол стола, посмотрит его позже, раскрыл журнал на нужной странице и крикнул Ирину, которая ушла в спальню стелить постель.