Рейчел любила читать фантастику про пришельцев. Про дыры в другие измерения. Ужастики. А на постельном белье оставляла терпкий, экзотический, мускусный запах.

– Можете произнести кличку вашей собаки по буквам? – просит Дейзи.

– Это не наша собака.

– Б-а-р-ф-л-и, – вмешивается Карл.

Мне не нравится, как он на нее смотрит.

– Барфли? – хихикает Дейзи, набирая имя.

– Верно.

– Фамилия?

– Смит, – поспешно отвечаю я. – Наша фамилия Смит. И мы не местные, так что все остальные вопросы можете не задавать. Я заплачу наличными.

– Ли – это не второе имя, а окончание, – уточняет Карл, беспардонно разглядывая протез одноногого соседа. Военный в отставке, думаю я. Немецкая овчарка у его ног выглядит так, будто готова по первому же слову хозяина перегрызть нам глотки.

– У моего отца не было руки, тоже протез носил, – говорит Карл в пустоту. – Руку ему оттяпал сенной пресс на ферме у дедушки. Он говорил, что душа, верно, и впрямь существует, раз он до сих пор чувствует оторванными пальцами струны любимого банджо.

– Замолчи, – шиплю я, виновато косясь на инвалида.

Не помню, чтобы Карл упоминал на суде такие леденящие душу подробности. А ферма у его дедушки действительно была. Я не отметила ее на карте, но могу безошибочно ткнуть в нее пальцем даже с завязанными глазами. Она находится на западе Техаса, в сотнях миль от нас. В моих кошмарах это огромное бесконечное кладбище, на котором я копаю и копаю землю, как прилежный муравей.

В комнате воцаряется мертвая тишина.

Доктор Киви.

Я перевожу взгляд на ее бордовую хирургическую шапочку Техасского аграрно-технического университета – чтобы не смотреть на единственный сгусток крови у нее на животе (она словно только что выпотрошила оленя) и на краешек железной каталки у нее за спиной, с которого свешивается неподвижный хвост Барфли.

Я глотаю слезы – из-за чужой собаки. Моя одежда перемазана кровью. На меня пялится вся ветеринарная клиника.

Как же быстро пошли прахом мои планы.