— А не слишком ли ты, Григорий? Мне задачка понравилась… Ладно, пусть еще поработает…

*

В среду у товарища А. возликовала душа — к нему в руки попал первый донос на меня.

— Ну вот, — радостно сказал он. — А то все — нет и нет. Ты у нас как не родной был. А теперь приняли ребята тебя в свой коллектив, за своего считают. Поздравляю, поздравляю… Нет, честно, я все никак понять не мог, почему так долго нет на тебя бумажки?.. В чем, по-твоему, наиболее полно проявляется особенность национального характера великороссов? Наши люди любят писать о своих надеждах, помыслах и просьбах на листке бумаги. И мы это дело на самотек не пускаем. У буржуев было принято писать письма и дневники, где они отдавались познанию своего, так называемого, внутреннего мира. А пролетарии не таковы — им не нужны башни из слоновой кости, они организмы общественные. Для настоящего пролетария общественный долг — превыше всего. Их жизни имеют смысл, когда они работают на общественное благо. Так и их тяга к бумаге имеет смысл, только когда преследует общественную надобность.

— Это как же?

— Доносы, Григорий, доносы… Информация, сообщения, критика…

— Анонимки?

— В первую очередь… Анонимки создают атмосферу безнаказанности и бескорыстия… Мы это одобряем, иначе за каждым не уследишь, а следовательно, и не построишь социализм. У нас каждый, кто хочет наверх пробиться, должен писать, и кто чаще пишет, тот быстрее и пробивается. А мы ведем учет и награждаем победившего за месяц ценным подарком.

— А как же вы узнаете, кто победил? Получаете-то вы анонимки.

— Нет ничего проще, чем определить, кто и с какой целью свою бумагу написал — легче всего это сделать по почерку. Наши работники так и не поняли, что каждый из них имеет свой неповторимый почерк. У нас, Григорий, неповторимость поощряется только в этом деле. А так — нет. Но тебя это не касается… Пока… А может, наши люди специально стараются писать разборчивее, чтобы их не перепутали. Тебе интересно, что про тебя написал наш бдительный доброжелатель?

— Не знаю…

— Не волнуйся, ничего нового, сообщил, что ты гад и белогвардейская рожа. Но ты ведь и сам это знаешь. Они всегда так пишут, когда не хватает добротного материала… А все-таки, почему взялись и за тебя? Хотелось бы это выяснить. Расскажи-ка поподробнее, как ты, сын белогвардейца, попал к нам на службу? Ты — шпион или, еще чище, террорист?

— Нет, конечно. Направлен к вам из аппарата Областного Совета. Тысячи раз проверен. Лоялен.

— Ты лоялен, потому что тебе наплевать на нашу борьбу, у тебя, видите ли, другие интересы.

— Так это же хорошо.

— Может быть, может быть… Иди, свободен.

*

Дома я никак не мог отделаться от воспоминаний о своей службе в аппарате Областного Совета. Должность у меня была по своему уникальная — помощник статистика. Поскольку я по образованию математик, то отчетность в отделе Учета местного опыта, где я устроился, чтобы в поте лица своего зарабатывать хлеб насущный, была поставлена на довольно высоком уровне. Надо отметить, что место помощника статистика меня полностью устраивало, я был доволен и рассчитывал задержаться на нем подольше. Штат состоял из заведующего — старого партийца Растопчина и пяти рядовых сотрудников, одним из которых был я. И сам Растопчин, и его сотрудники рассматривали свою работу как временную синекуру. Так что написание отчетов о распространении местного опыта полностью падало на мои плечи. Не бог весть какая работа… Раз в неделю в контору заходил Растопчин и, открыв очередную папку с моим отчетом, расцветал. «Неплохо, неплохо», — говаривал он и довольный уходил неведомо куда. Его контора процветала, а до тонкостей ему дела не было.

Повторюсь, место было замечательное — самое минимальное усердие с моей стороны оплачивалось щедро и без единой задержки, к тому же у меня всегда оставалось время для работы над монографией о диких муравьях.

Вскоре в среде малообразованных управленцев о моих заслугах в деле становления правильного оформления отчетности стали сами собой складываться настоящие легенды. А мое предложение фиксировать приходящие документы в специально предназначенной для этого тетради, окончательно создало мне репутацию корифея учета. Отныне к нам в отдел зачастили высокопоставленные выдвиженцы, чтобы посмотреть на меня. Так ходят в зоопарк, чтобы полюбоваться на обезьянку или зайчика, умело бьющего своими лапками по барабану.