— Давай, начну я? Я поставлю чайник и мы, как в старые добрые времена, поболтаем на кухне за кружечкой горячего чая.
— И сухариками? — Оживаю я, поднимаясь с дивана.
— Сухариками.
Мы, молча, заходим в кухню. Тетя включает электрический чайник и тянется к шкафчику за сухарями. Я сижу на стуле, поджав под себя ноги. Мои мысли вертятся по одному и тому же кругу. Возможно,
— Я готова слушать, а ты? Готова рассказать мне, почему бросила учебу и приехала в столицу с бухты-барахты?
— Я влюбилась, тетушка, — я грустно вздыхаю, поднося ко рту горячий чай.
— И это безответно?
— Нет, — набираю в легкие побольше воздуха, пытаясь собраться с духом. — К сожалению, взаимно.
— Почему, к сожалению? Ты не счастлива с ним, девочка моя? — Тетушка придвигается ко мне вплотную и берет за руку. Заглядывает в мои глаза, будто бы в самую душу, отчего я густо краснею.
— Все сложно.
— Расскажешь, насколько сложно?
— Он старше меня. Почти на двадцать лет. — Тетушка меняется в лице. Закатывает вверх глаза, а затем опускает голову на ладонь.
— Отец знает?
— Нет, конечно же. Он бы убил меня.
— Правильно. Пусть это будет нашей с тобой тайной. Но ты же не из-за в разницы в возрасте сбежала, верно?
— Нет. — Я отрицательно киваю головой. — Все гораздо сложнее.
Какое-то время я молчу, уставившись перед собой. Мне непросто подобрать правильные слова, как и непросто говорить в целом. Все, что имеет отношение к Олегу, задевает самые потайные струны моей души.
— У него есть сын. И, как мне кажется, Макс влюбился в меня. — Наконец-то произношу я после затянувшегося молчания.
— Макс — сын твоего возлюбленного? — Неуверенно протягивает тетушка, пробивая почву.
— Да. Знаешь, почему я действительно сбежала из Одессы? — Я резко поднимаюсь со стула и подхожу к окну.