– По-моему, прямые голосования в масштабах Земли… это профанация волеизлияния, – негромко заметил Питер.

Фацио медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Думаете, наличие партий изменило бы ситуацию? Это заблуждение. Партии давным-давно перестали пользоваться поддержкой. Они были практически неразличимы. И тогда избиратели начали делать выбор, отдавая предпочтение не программам, а политическим шоу, которые разыгрывали перед выборами политики. По-моему, хорошо, что современные технологии позволили перейти к прямой демократии. Максимально демократическая система референдумов, доходящая до каждого гражданина, не требующая представительских институтов, является идеалом демократии.

– Но люди по её милости обленились, – в запале возразил Питер, – общество низведено до атомизированного состояния! Реальной политической конкуренции сейчас нет.

– Друг мой, реальной политической конкуренции не было и до того, как мы перешли к референдумам. Они в этом ничего не изменили. Но разве политическая конкуренция – главное? Что двигало человечество по пути развития цивилизации долгие тысячелетия? Жажда свободы. Истинной. Не той, которую в России называли вольницей, а той, которая гармонично сочетает в себе свободу внутреннюю и внешнюю. Это, прежде всего, определенное состояние духа. Умение принимать решения и отвечать за них. Нежелание перекладывать на кого-либо бремя ответственности за самого себя. Если Творец дает нам свободу выбора, недопустимо не воспользоваться ею. Но воспользоваться, понимая, что такую же свободу Творец дает каждому человеку. И твоя свобода должна сочетаться со свободой других.

– Это вы говорите мне, человеку, выросшему в Великобритании? – искренне удивился Питер.

Фацио будто не услышал его.

– В России слишком долго жертвовали собственной свободой в угоду государству, при этом перекладывая на него ответственность за всё, в том числе и за частную жизнь каждого гражданина, каждой конкретной личности… Этакое рабство духа. Невольное и трудно искоренимое. – Он энергично тряс рукой. – Но в России основная масса населения всегда жила плохо. А сейчас практически все люди на Земле живут достойно. Хотя результат тот же – нежелание проявлять общественную активность. Мне кажется, что это от сытости.

Питер посмотрел на Фацио с тонкой усмешкой.

– Господин Фацио, вы очень занятой человек. Навряд ли бы вы начали рассказывать мне все это просто так.

Фацио беззаботно рассмеялся.

– Думаете, что я не должен размышлять о проблемах, стоящих перед человечеством?.. Впрочем, вы правы – разговор я затеял не случайно. Мне кажется, что настала пора упразднить особые территории.

– Насильно? – опешил Питер.

– Боже упаси! Ни в коем случае. Только на основе решения граждан. Только добровольно. Что касается вас с Линдой… Вы могли бы посодействовать появлению такого решения.

– Как?!

– Выполнить функцию наших представителей там, на той территории.

– Тайных? – пренебрежительно уточнил Питер.

– Почему тайных? Официальных. Лучше всего в качестве представителей Всемирного правительства.

Питер вопрошающе посмотрел на Линду. Она выглядела не менее озадаченной.

– Задали вы нам задачу, – пробормотал Питер. – Мы должны подумать.