Четыре месяца пролетели быстро. День прилипал к следующему дню, выстраиваясь сплошной чередой. С утра до второй половины дня шли занятия, а вечерами Питер, все так же обстоятельно, готовился к лекциям – писал конспекты, читал то, что забыл или не знал. Ему было приятно, что его жена поступала так же. Он убеждался в основательности ее отношения к работе. На выходных они с Линдой гуляли в расположенном неподалеку парке, если была хорошая погода и если Ивану удавалось вынудить их оторваться от привычных занятий.

– Человек должен дышать свежим воздухом, – назидательно повторял он. – Вам надо прерваться на время и выйти на улицу для прогулки. – Убедившись в отсутствии реакции, продолжал. – Это крайне важно для здоровья. Врачи советуют. Прошу пойти погулять. Вам надо прерваться на время и выйти на улицу для прогулки.

Иван быстро освоился на новом месте: готовил, прибирался, поддерживал правильный ход вещей. Он пытался даже ввести изменения – просил купить специальные устройства, которые позволили бы ему использовать имеющиеся компьютеры для управления разными процессами. Питеру было не до того, он просил подождать. Тогда Иван отыскал телефон ближнего магазина, договорился с его руководством и стал заказывать продукты по е-мейлу, а посыльный приносил их. Питер был доволен, что Иван умудрился освободить его от серьезной заботы.

Зима раскатала свой белый покров по всему окружающему пространству. Питер поначалу смотрел на снег с удивлением – в Лондоне его трудно увидеть, да и во Франции, куда он потом перебрался, далеко не везде бывает зимой минусовая температура. На улице прохожих стерегла стужа. Пришлось покупать теплую одежду, которой ни у Питера, ни у Линды сроду не водилось.

Вскоре наступило Рождество Христово. Питер и Линда отметили его в узком кругу – вдвоем. Они знали, что в России этот праздник справляют позже. Зато Новый год встречали всем большим семейством. Собрались у Виктории и Владимира. Приехал Петр с женой и сыном. Виктория приготовила богатый стол. Выпили много шампанского. Танцевали. Потом Виктория с сыновьями пели старые песни. Питер слушал их с удовольствием. Веселились до утра – Питер и Линда уехали к себе около шести.

Когда они отоспались после шумной ночи и сели позавтракать, Питер задумчиво проговорил:

– Что-то мы совсем увязли в работе. Давай завтра съездим в Москву. Сходим в Третьяковскую галерею, а потом – в Большой театр. Прежде всего, чтобы встряхнуться. Ты не против?

Ласково улыбнувшись, Линда кивнула.

– Согласна.

Утром следующего дня они приступили к осуществлению задуманного – поймали местное такси и доехали до границы зоны, где пересели на другое, роботизированное. Довольно скоро Третьяковская галерея приняла их. Народу оказалось совсем немного. Питер не сомневался, что в мире громадных электронных возможностей, да еще в первые дни нового года, в залах галереи могли находиться только редкие чудаки.

Восхитительно было неспешно ходить по гулким залам, останавливаться у полотен выдающихся мастеров, пристально всматриваясь в них, постигая замысел или просто наслаждаясь пейзажем, портретом.

И вовсе не думая о том, что это – общение с великим искусством.

Линда, которая не была знатоком живописи, частенько высказывала удивление.

– Фантастическая картина, – она смотрела на луну, светящуюся в ночи, и широкую мерцающую дорожку на воде.

– По-моему, это Куинджи.

– Да, Архип Иванович Куинджи, – прочитала она, подойдя ближе к картине. – «Лунная ночь на Днепре».

– Не слышала про такого художника?

– Нет.

Глубокомысленно помолчав, он спросил также негромко:

– Ты говорила, что нынешний век – гуманитарный. Но живопись, похоже, не в почете?