— Дверь обычно не запирается, — говорит она.

Ты смотришь на нее вопросительным взглядом.

— Я никогда не беспокоилась на это счет. Не думаю, что здесь вообще кто-нибудь закрывает двери на замок.

Она показывает дорогу вверх по узкой лестнице на второй этаж. Ты отвлекаешься от ее задницы в узких джинсах на первом плане и переводишь взгляд на развешанные по стенам рисунки. Это ее иллюстрации к «Поросенку из сахарной ваты», ее первой и самой успешной книги. Она получала премии и за последующую серию. Иллюстрации кажутся намного ярче самих книг, и ты говоришь ей об этом.

— Ты так считаешь? — отзывается она с лестничной площадки. — Мне кажется, я давно перестала обращать на них внимание.

Ты присоединяешься к ней на втором этаже. Дом построили на склоне, и он явно старый с покатыми полами и низкими потолками. Она показывает тебе две из пяти спален, одна из которых, по всей вероятности, принадлежит ее уехавшей дочери Китти, которая сейчас должна учиться в университете. А что там с сыном, Луисом? Кажется, теперь здесь нет его комнаты. Он уехал на учебу, но затем, припоминаешь ты, будто бы забросил занятия после первого курса. В том же году, когда умер Джим. Ты задаешься вопросом, что с ним случилось потом.

— Как поживают дети? — спрашиваешь ты.

— У них все в порядке, — говорит она. — Китти хорошо учится. Она должна скоро приехать; ты познакомишься с ней.

— И где она учится?

— В Манчестере. Она занимается жилищным строительством.

— А что с Луисом?

— Вот ванная, — говорит Сара, отступая в сторону. По ее широкой улыбке становится понятно: она особенно гордится этой комнатой, что очень мило. Ванна с закругленными углами стоит на ножках перед окном двумя ступеньками ниже. Ты обращаешь внимание также на душ и дубовые балки. И на то, что на окне нет никаких занавесок.

— Довольно откровенно, ты не считаешь? — произносишь ты, не успевая заранее обмозговать свои слова.

Она смеется.

— Да здесь на мили никого нет, — говорит она. — А если бы и были, не думаю, что я кому-то нужна.

Ты хочешь поспорить, но замечаешь, как на ее щеках разливается румянец, и понимаешь, что она и сама смутилась, поэтому ограничиваешься вежливой улыбкой в ответ. К тому же она сворачивает экскурсию.

— Есть еще три спальни, — обыденным тоном говорит она. Одна из них, хозяйская, теперь принадлежит только ей, думаешь ты, но хвастаться этой комнатой она не собирается.

— А где ты работаешь? — спрашиваешь ты.

— У меня есть студия за гаражом. У Джима там раньше была мастерская, однако теперь я установила два окна в потолке и обосновалась в ней сама. Я тебе в другой раз покажу.

Она спускается обратно на первый этаж. Замешкавшись на мгновение, за которое ты успеваешь заметить полуприкрытую дверь в другом конце коридора, ты тоже спускаешься.