Кризис миновал. Это стало ясно, по тому, как облегченно выдохнул доктор, руководивший процессом. Вероника могла видеть только его глаза, когда он поворачивался, и слышать голос. Лицо мужчины было наполовину скрыто медицинской маской, на голове шапочка, укрывающая волосы, облачен он был в специальный костюм бирюзового цвета.

Внезапно доктор обернулся и посмотрел прямо на Веронику.

— Можете побыть с ней немного, — проговорил мужчина. Копылова даже не сразу поняла, что он обращается именно к ней, — Только недолго, вашей маме необходим покой. Потом зайдите в ординаторскую, я все вам расскажу.

Благодарно кивнув, девушка сглотнула тугой ком в горле, не в силах произнести ни звука. Медленно, будто боялась спугнуть, приблизилась к кровати, на которой спала ее мама. Осторожно, очень бережно коснулась тонких пальцев теплой руки.

Некоторое время Вероника вслушивалась в ритмичный писк приборов, следила за кривой, выводимой на экран, отмечающей биение родного сердца.

— Мамочка, — прошептала девушка, — как же так? Что произошло? Ты только держись, пожалуйста! Ты мне очень нужна! У меня никого больше нет! Я так сильно тебя люблю…

Судорожный вздох. От мамы пахло лекарствами, что делало сейчас ее какой-то чужой, ненастоящей. Все происходящее казалось жутким кошмаром. Казалось — нужно очень постараться и можно проснуться. Тогда все будет хорошо… Только ничего не получалось.

Из реанимации она вышла, когда за окном забрезжил рассвет. Безумно хотелось остаться, но на улице в машине ждал Костя, а самой Веронике необходимо было идти на новую работу. Она заглянула в ординаторскую, как и сказал доктор.

— Здравствуйте, еще раз, — проговорила Копылова, когда на ее стук в дверь ей сказали «войдите», она вошла и посмотрела на мужчину с уставшими глазами, сидевшим за столом.

— Вы дочь Берестовой? — спросил доктор.

Вероника дернула плечом, ее всегда раздражало, когда она слышала в адрес своей матери фамилию отчима. Не укладывалось у нее в голове, что мама больше не Копылова. Мысленно одернула себя за неуместные мысли, девушка согласно кивнула.

— Как она, доктор?

— Присаживайтесь, — он указал рукой на свободное кресло рядом со своим столом, — Меня зовут Лев Сергеевич, я буду вести вашу маму, пока ее не переведут в обычную палату. Дальше будем уже решать, что делать, в завсисимости от ее состояния. Скажу сразу — состояние сейчас хоть и стабильное, но тяжелое. Приступ мы купировали. Она пережила микроинсульт, но ситуация осложняется тем, что у вашей мамы проблемы с позвоночником. Ей нужна операция. — На секунду мир качнулся перед глазами Вероники, — Мы делаем все возможное. Будем поддерживать все необходимые процессы. Но вы должны знать — приступ может повториться, а мы можем не успеть в следующий раз.

— Операция не опасна?

— Не опасней, чем могут быть последствия без нее.

Вероника с грустью посмотрела на Льва Сергеевича. Довольно молодой, даже симпатичный мужчина. Ему удивительно шел этот бирюзовый цвет формы. Глаза казались такими яркими, словно морские волны, темно-русые волосы и аккуратная бородка, вероятно отпущенная для того, чтобы придать солидности молодому специалисту. Следующая фраза, сказанная врачом, больно полоснула по сердцу Копыловой:

— К сожалению, случай очень сложный, в нашей больнице такие операции не проводятся, да и вообще в нашем городе. Я поставлю вас в очередь на квоту. В столице отличные врачи, специализирующиеся на подобных операциях. У нас в стране их стали делать только недавно. В Германии и Израиле их делают давно, но стоит это дорого, плюс перелет. Так что решать вам.

Тяжелое бремя ответственности легло на хрупкие плечи девушки, она немного подумала и спросила:

— Лев Сергеевич, если мы найдем деньги, вы поможете связаться с клиникой в Германии или Израиле?

— Конечно! — кивнул он, — В любом случае, мы возьмем ряд анализов, окажем необходимое лечение, проведем соответствующую терапию. Дальше все будет зависеть от воли жизни вашей мамы, ее организма и, определенно, удачи. Без нее никуда. Будем ждать квоту на операцию.