Слезы застилают мне глаза. Я киваю, и он чуть отдышавшись, продолжает:

— Гранату мне оставь и уходи. Приказываю…

…Я уходил, глотая злые слезы. Через сорок минут бега позади грохнул взрыв. Валерки не стало. Так что теперь, когда я бью своим ножом, я его всегда вспоминаю. И просто зверею…

…Короткий пшик — и выродень рухнул на землю. Готов. За второго часового можно не волноваться: им Маринка Семенова занимается. Ну что, начали?..

…Граната из РПГ ударила джип под днище, и он медленно, словно нехотя, завалился на бок. Старые большевики называют такие джипы «паркетниками», но все равно они изрядно проходимее обычных машин. Должно быть, он шел первым, потому и застрял в болотине, да так, что второй машиной не вытащить. Выродни пытались загатить болотину, но успели только наполовину.

С другой стороны защелкали выстрелы снайперов, не дающие выродням подойти к машинам. Те, однако, не растерялись и как-то очень грамотно рассыпались по поляне, занимая круговую оборону. Краем сознания я подумал, что если бы Алешин бог все же существовал, то я бы помолился ему. Пусть таких выродней поменьше будет, а?..

Выродни, прикрывая друг друга огнем, все же попытались дотянуться до «фагота», стоящего в кузове «газона», но, потеряв четверых, оставили свои бесплодные попытки и сосредоточили огонь, пытаясь подавить пулеметный расчет Тихонова, накрепко прижавший их к земле. Э-э, они что — прорываться собираются? А вот фиг вам!..

Жестами приказываю перенести огонь на сбившуюся группу. Рядом, словно из-под земли, возникает Катюша:

— Катька, ты что здесь делаешь?

— Леша, не кричи на меня, пожалуйста — она старается заглянуть мне в глаза. — Ну что ж я тебя, одного оставлю? Давай я лучше во-он того успокою…

Винтовка сухо хлопает и выродень, тот самый, который пытался из ручника нащупать Санькин пулемет, ткнулся лицом в землю и затих. Ох, Чайка, снайпер ты мой дорогой…

— Катя, тогда сделай-ка нам парочку безногих. Чтобы допросить было можно.

Она кивает и сосредоточенно прицеливается. Есть! Судя по тому, как полетели брызги, и как дернулся и заверещал выродень, Катюшка раздробила ему колено. Отлично, вот и клиент для Витальки…

Семеро уцелевших выродней вдруг разом, словно по команде — хотя какие команды и какая дисциплина может быть у выродней?! — метнули гранаты и рванулись вперед, поливая вокруг изо всех стволов, точно из шлангов. Бляха, неужели уйдут?..

Коротко фыркнул АГС и прорыв захлебнулся. Сергиенко все же успел развернуть «Пламя» и остановил атаку одной очередью. Ладно, пошли, посмотрим-полюбопытствуем: что за выродни такие странные?..

Мы подходим осторожно, помня о том, что два выродня все-таки живы. Тот самый, с разбитым коленом, и второй, у которого тяжелое, хотя и не смертельное, ранение в бедро. Ого! Оружие у них — прямо как у юнармейцев-отличников. Аж блестит от чистоты. А это что? Неужели?..

Передо мной лежит мертвый выродень, в руке которого зажата «Гроза». Обалдеть! Я такое оружие всего два или три раза в жизни видел, а тут, у выродня… С ума сойти!

Подбираю редкость, вешаю на пояс. Пригодится, честное слово. Ну что, пойдем с раненными потолкуем?..

— Ты кто такой? — спрашиваю я сурово, наклонившись над хромым. — Отвечай, тогда не будешь мучиться…

Он смотрит на меня с ненавистью и… А пожалуй и с презрением. Ну, дожили: нас уже выродни презирают! Ничего-ничего, вот придут сюда три-четыре отряда юнармейцев, вот тогда и посмотрим, кто кого презирает…