О’Келли кивнул.

– Вот это, – он постучал по конверту ручкой. – Ты можешь дать слово, что сегодня увидел его в первый раз?

– Сэр, клянусь, я не знал о его существовании, пока Квигли не помахал им у меня перед носом.

– Когда Курран это прихватил?

– В четверг утром.

– В четверг утром, – повторил О’Келли, и его тон не предвещал ничего хорошего. – Значит, он держал это у себя почти два дня. Вы двое не расстаетесь ни на минуту, говорите только об этом деле – точнее, я на это надеюсь, – и все это время ответ лежит у Куррана в кармане засаленных треников. Скажи мне, детектив, каким образом ты умудрился это прохлопать?

– Я был полностью сосредоточен на деле. Я замечал, что…

– Господи Иисусе! – взорвался О’Келли. – А это, по-твоему, что – хер без масла? Это и есть дело. И дело не про какого-то никчемного торчка, на которого всем плевать. Тут детей убили! Тебе не приходило в голову, что в данном случае надо действовать как настоящий детектив и повнимательней следить за тем, что творится вокруг?

– Сэр, я знал, что у Куррана что-то на уме, это от меня не укрылось, но мне казалось, причина в том, что мы разошлись во мнениях. Я думал, что наш человек – Бреннан и что, прорабатывая другие версии, мы напрасно потеряем время. Курран, по его словам, считал, что более перспективный подозреваемый – Патрик Спейн и нужно уделить больше внимания ему. Мне проблема виделась только в этом.

О’Келли набрал воздуху, чтобы продолжить выволочку, но уже заметно остыл.

– Либо Курран заслуживает “Оскар”, – сказал он более благодушно, – либо ты заслужил хорошего пинка. – Он потер глаза большим и указательным пальцами. – Где сейчас этот кретин?

– Я отправил его домой. Не хотел, чтобы он прикасался к чему-то еще.

– И правильно, черт побери. Свяжись с ним, скажи, чтобы утром сразу явился ко мне. Если он выживет после нашей беседы, я найду для него хороший стол, где он сможет перебирать бумажки, пока с ним не закончат Расследования.

– Слушаюсь, сэр.

Напишу Ричи сообщение, разговаривать с ним я больше не хотел.

– Если бы твоя сестра не стащила вещдок, сдал бы его Курран? Или спустил бы в унитаз, не сказав ни слова? Ты знаешь его лучше, чем я. Как по-твоему?

“Сэр, он сдал бы его сегодня же. Ставлю месячную зарплату…” Все напарники, которым я завидовал, поручились бы в этом не задумываясь, однако Ричи уже не был моим напарником – если вообще когда-то им являлся.

– Не знаю. Понятия не имею.

– Неважно, – хмыкнул О’Келли. – Все равно Куррану конец. Я бы вышвырнул его назад в муниципальную конуру, из которой он пожаловал, да не хочу привлекать внимание Расследований, начальства и прессы. Поэтому он снова наденет форму, я подыщу для него милую дыру, полную наркоманов и пушек, и пусть дожидается там пенсии. И если он себе не враг, то будет держать рот на замке и смирится.

О’Келли выдержал паузу на случай, если я захочу поспорить. Его взгляд сказал мне, что возражать бесполезно. Впрочем, я и не собирался.