Чьи-то пальцы коснулись спины, скользнули в карман.

Монеты! Нет!

-- Только саблю его не трогай, -- просипел незнакомец. -- А то ведь квест не пройдет и сдохнет как собака.

-- Да ему прямая дорога в дегро!

-- И чё? -- возразил незнакомец. -- Говорю, не трожь его. Спусти с лестницы, да и дело с концом. А то разбудил уже всех.

Ловкие крепкие руки схватили меня за шиворот лохмотьев, подняли. Мои колени трясутся, ноги подгибаются. Но я хотя бы смог подняться.

Меня довели до лестницы.

-- Дальше сам, парень.

Резкий толчок -- и проходит вечность, пока я падаю в тщетной попытке ухватиться хоть за что-нибудь. Удается запомнить каждую деталь: на первой ступеньке расползлась трещина, краска сползлась, обнажив полусгнившее дерево, перила измазаны засохшей кровью. Выбив из меня воздух и заткнув горло невидимой пробкой, последовал мощнейший удар, я кубарем покатился по ступеням.

Наверное, не меньше десяти раз стукнулся головой прежде, чем не оказался на первом этаже. Тело -- как в тисках. В тисках, унизанных острыми шипами... Боль никуда не уходит.

-- Паря, тебе помочь?

Надо мной склонился хозяин корчмы. Лицо хмурое, зеленые глаза потемнели. Его необъятное брюхо нависает над моей головой, кажется, будто оно вот-вот сейчас порвется, и кишки кровавым потоком польются на меня.  

-- Я все никак не могу забыть твою вчерашнюю шутку, паря. "Могу ли я снять комнату?" -- он сымитировал мою манеру речи. -- Комнату! -- По таверне прокатился злобный смех. -- Ха-ха! Клянусь задницей своей мамаши: ничего забавнее не слышал. Не-е-ет, паря, у меня на втором этаже все спят вместе. Только так постигается единство. К тому же денег больше получается, ха-ха-ха.

Я протянул к нему руку:

-- По-по-помогите...

Толстобрюхий упер жирные руки в бока, едва склонился.

-- Помочь? -- спросил он. -- Уже словил "путь дегро", да? Каждую чертову неделю находится хотя бы один ленивый сукин сын вроде тебя. Я таких хорошо знаю. Вы на всех смотрите как на дерьмо, разговариваете так, будто всем вам должны в ножки поклониться. Вот и мучайся теперь, придурок.

Разряды пляшут по руке, отчего боль кажется нестерпимой. Я мечтаю потерять сознание.

-- Это тебе еще повезло, -- продолжает гнуть хозяин корчмы. Его лицо раскраснелось, дыхание тяжело вырывается из груди. -- Хотя бы саблю оставили. Будь я на месте парней, то я бы не только меч отобрал, но и раздел бы тебя. Да и пустил бы такого голожопого на улицу.

Готов поклясться, я услышал, как хрустнуло мое ребро. Прикусываю язык.