– Привет, милашки! – Эфрин подплывает, вихляя бедрами под ритмы самбы, и оценивает их с ног до головы. – Фу, какие шокирующе ужасные туфли!

Фиа и ее подружки гикают и радуются. Эфрин позволяет «Разболтаю» выполнить свою работу, он кружится вокруг девушек и изображает, что инспектирует каждую по очереди.

– Дорогая, никто не сказал тебе, что пальцы на ногах как у птеродактиля – это нет-нет-нет? Господи Иисусе! Розовый и оранжевый? Эфрин помолится за тебя, поскольку такой девушке поможет только Богоматерь Убийственных Туфель. Теперь ты, тебе нужно заняться спортом. Сделай усилие. На тебя же смотрит Эфрин. Ты такая дряблая, как член старого священника. А тебя, малышка, спасет только пластика. Я знаю тут кое-каких ребяток, которые делают операции по дешевке. Мы ведь все о таком мечтаем? – Он останавливается перед кван-тумейрос. Сумочка удобно примостилась на ее руке, будто спящий кот. «Ты не знаешь, кто я. Зато я знаю, кто ты». Эфрин любит анонимность. – А тебе я хочу продемонстрировать магию травести. Ты мне не веришь? Мы, девочки, все владеем магией, обладаем властью. Дай мне сумочку, и я расскажу тебе кое-что волшебное.

Смеясь над бесстыдством Эфрина, Фиа протягивает ему сумочку. Он теребит ее, нюхает и лижет:

– Эта вещица говорит мне, что ее тебе подарили, ты ее не покупала. Мужчина, который тебе преподнес сумочку… погоди-ка, она говорит, что он бизнесмен, человек со связями, знает нужных людей. – Эфрин подносит сумочку к уху, надувает губы, а потом выпучивает глаза, изображая удивление. – Она говорит, что тот человек подарил ее в благодарность за услугу. Ты спасла его тупого братца.

Эфрин уводит Фиу от подружек. Им кажется, что это забавно, они машут руками, шлют воздушные поцелуйчики, а она и сама не прочь уйти, окунуться в гафиейру. Эдсон поднимает сумочку, что-то ей нашептывает, кивает и закатывает глаза.

– Эта вещица говорит, что тот человек все еще должен тебе. Все-таки это был его брат, может, он и бесполезен, но дороже сумочки. Даже такой, как эта.

Фиа хохочет. Ее смех напоминает звон монеток, отскакивающих от тротуара.

– И как этот большой бизнесмен хочет меня отблагодарить?

– Он вот-вот заключит сделку по одной арабской ланшунете[116]. Их кибе[117] просто убьют тебя на месте. Он бы хотел, чтобы ты первой попробовала блюдо, которое станет самой популярной франшизой в Сампе и сделает его богатым-пребогатым парнем с квартирой в Ильябела.

Эдсон всегда мечтал о домике у моря. Когда-нибудь, еще не выйдя на пенсию, но уже слишком обленившись, чтобы наслаждаться бизнесом, он обзаведется домиком в Ильябела, где сможет каждое утро просыпаться с видом на океан. Он не поедет туда, пока дом не достроят, но, когда все будет готово, он первый раз войдет внутрь темной-темной ночью, чтобы почувствовать шум прибоя, а на следующее утро первым делом взглянуть на океан. Сантус всего в получасе езды на скоростном поезде, но Эдсон никогда не видел моря.

– Цветы дешевле. И симпатичнее, – говорит Фиа.

– Цветы уже мертвы.

– Это тебе все сумочка сказала?

– Немного магии травести.

– Думаю, сегодня ты уже продемонстрировал достаточно волшебства, как бы там тебя ни звали.

У него колотится сердце.

– Сегодня вечером я – Эфрин.

– Какие еще секретики у тебя есть, Эфрин/Эдсон?

«Только один, – говорит он про себя, – и его даже моя мать не знает». Он дергается, трясет огромным афропариком, но Эфрину такое сходит с рук.