Предисловие к книге дал Г. Люс, миллионер, глава могущественного газетного концерна. «Если Джон Кеннеди, – писал Люс, – типичен для подрастающего поколения, а я думаю, что это именно так, тогда многие из нас были бы счастливы немедленно вручить судьбы нашей республики в руки его поколения». Так аттестовал молодого автора старый газетный волк, тот самый Г. Люс, который в собственной книге «Век Америки», вышедшей почти одновременно с книжкой Дж. Кеннеди, требовал установления американского господства над миром.

Книга Джона, увидевшая свет в дни «битвы за Англию», получила значительную известность. Было продано 40 тысяч экземпляров в США и столько же в Англии. Торжествующий отец послал по экземпляру Ласки, Черчиллю и королеве. В США «Почему Англия спала?» зачислили в разряд бестселлеров. Джон получил 40 тысяч долларов гонорара. Это были деньги. Он обзавелся «бьюиком», приобретенным на собственные средства. Публицистика оказалась прибыльным занятием. Двадцатитрехлетний автор с улыбкой сравнил доходность писательского ремесла с биржевой игрой – весной 1940 года он с великим трудом, хитроумными спекуляциями акциями авиационных компаний заработал 200 долларов.

О книге «прекрасные рецензии», сообщил Джозеф Кеннеди Ласки, прося отзыва. Профессор прислал обескураживающий ответ: «Хотя книга написана парнем с головой, она очень незрела, в сущности, бесплановая, и автор почти всегда скользит по поверхности явлений. Честно говоря, я не думаю, чтобы какой-нибудь издатель взял бы книгу Джона, если бы он не был вашим сыном, а вы не были) бы послом». В 1948 году Джон встретился с Ласки и сказал: «Как вы были правы относительно той книги. Я бы хотел, чтобы она никогда не была написана». О литературных дерзаниях достаточно, вернемся к политике.

Посол Кеннеди по-прежнему убеждал правительство, что Германия победит. Он всячески ободрял тех в высшем свете Англии, кто стоял за капитуляцию и сговор с гитлеровской Германией. Английский Форин Оффис завел досье на посла США, убедительно названное «Кеннедиана». С приходом к власти Черчилля 10 мая 1940 года негласное наблюдение за послом резко усиливается, к нему подключаются американские спецслужбы. Важнейшие проблемы в американо-английских отношениях Рузвельт и Черчилль решают в обход Дж. Кеннеди.

Когда англичане оказались в очень тяжелом положении у Дюнкерка, Кеннеди сообщил в Вашингтон: «Только чудо может спасти британский экспедиционный корпус от уничтожения». Чудо произошло, англичане эвакуировались. Будучи свидетелем «блица» люфтваффе против Лондона, он сделал вывод, что с Англией покончено. Посол не скрывал и публично, что сделает все, чтобы удержать США от вступления в войну, обещая сговориться с Хэрстом о проведении нужной кампании в Америке. Министр внутренних дел в кабинете Рузвельта Г. Икес помечал в дневнике: «Кеннеди все твердит, что Германия победит, Англия и Франция провалятся ко всем чертям, и его единственная забота, как сохранить свои капиталы для собственных детей».

Иные внушения Дж. Кеннеди в Вашингтоне носили параноидный характер. Во время краткой командировки в США он выступил на закрытом заседании комитетов конгресса по военным делам и объяснил: Черчилль «неразборчив» в средствах, «хочет взорвать американское посольство, свалить это на немцев, сделать все, чтобы вовлечь американцев в войну». Что до помощи Англии, то Кеннеди не скрывал – США должны заставить ее оплатить все до последнего цента. Мнение Кеннеди не было секретом в дипломатических кругах Лондона. Советский полпред в Англии И. М. Майский в это время холодно отметил личную заинтересованность американского посла: «Усилия капиталиста Кеннеди добиться новых уступок для себя в импорте виски «Хейг» и джипа «Гордон», на продажу которых он имеет монопольное право в США, в обмен на содействие в получении американской помощи – грубый шантаж». Стоит ли удивляться тому, что постоянный заместитель министра иностранных дел Р. Ванситтарт записал в «Кеннедиане»: «Мистер Кеннеди – грязный представитель мошенника и пораженца. Он заботится только о своем кармане. Будем надеяться, что эта война по крайней мере приведет к ликвидации таких типов». Досье «Кеннедиана» рассекретили через 35 лет, в 1976 году.

Л в 1941 году для англичан Кеннеди стал символом пораженчества, для Вашингтона – крайне неудобной фигурой. Посла вызвали в Вашингтон. Ожидали, что последует его увольнение. Вместо этого, выйдя из Белого дома после продолжительной беседы с Ф. Рузвельтом, Дж. Кеннеди заявил, что он горячо поддерживает его кандидатуру на выборах: Рузвельт, нарушив все традиции, в третий раз баллотировался на пост президента. Много лет спустя осведомленный С. Олсон рассказывал, что президент и посол во время памятной беседы заключили сделку – в обмен на поддержку Кеннеди в 1940 году Рузвельт обещал поддержать кандидатуру Кеннеди на президентских выборах в 1944 году. Этого не случилось. Но что мог знать Джозеф осенью 1940 года? Другая версия беседы проще – президент пригрозил предать гласности дела и высказывания посла.

Как бы то пи было, он горячо агитировал за Рузвельта, а после его успешного переизбрания счел возможным вновь напомнить прессе о личных взглядах. В пространном интервью посол рассказал о лондонских впечатлениях: Черчилль – выпивоха, английский король – заика, королева похожа на домохозяйку, и совершенно пет в ней величия. Посол-миллиардер пообещал «истратить все, что у него есть, дабы удержать нас от вступления в войну». Читатели «Бостон глоб» радостно приветствовали интервью земляка, в госдепартаменте разразилась буря. В декабре 1940 года Джозефа Кеннеди «ушли» в отставку.

Тут нахлынули семейные дела, поглотившие внимание главы клана. Джон объявил, что не пойдет в юридическую школу Гарвардского университета – там был Джо. Оп решил, как и отец, стать бизнесменом, а навыки в почтенной профессии получить в Стэпфордеком университете, в Калифорнии. Когда осенью 1940 года он уехал туда, братьев разделил Американский континент. Он оставил о себе память в Стэнфорде как думающий молодой человек, очень начитанный и крайне болезненный. Впрочем, знавшие Джона всегда помнили, из какой он семьи. Пусть черный, открытый «бьюик» куплей на гонорар от книги, но тощий молодой человек – миллионер. В Стэнфорде Джон прочно заложил основание своей репутации женолюба, каскад романов, он положительно гордился своими победами на этом фронте. Но рассеянное времяпрепровождение и учеба в Стэнфорде скоро наскучили. Джон бросил ее и отправился путешествовать по Латинской Америке.

Весной 1941 года он вернулся домой и узнал, что Джо пошел добровольцем в летное училище морской авиации. Джон поспешил на ближайший вербовочный пункт, разумеется, не авиации, а армии. Из-за поврежденного позвоночника его не взяли. Тогда он стал упорно тренироваться. Через пять месяцев Джон предстал перед комиссией, набиравшей добровольцев во флот. Прошел. Отец рассудил, что он принесет наибольшую пользу в военно-морской разведке. Несколько звонков высоким чинам, и Джона засадили за канцелярскую работу.

В столице репортером в газете «Вашингтон Таймс-Геральд» трудилась Катлин, сестра Джона. Газета занимала тогда резко антирузвельтовскую и «изоляционистскую» позицию. Приятельницей Катлин была 28-летняя Инга Арвад, дама с большим прошлым. И она работала в газете. Датчанка по происхождению, Арвад в свое время завоевала почетное звание «мисс Дания», с 1930 года она журналистка в Германии. Калейдоскоп знакомств – Геринг, Геббельс, Риббентроп. На Олимпийских играх 1936 года Гитлер пригласил Ингу сопровождать его, представляя ее как «подлинную нордическую красавицу». С конца тридцатых она в Вашингтоне, свободная от матримониальных уз. Два брака, последний еще не расторгнутый, забыты.

А. Крок привел в «Вашингтон Таймс-Геральд» обеих – Катлин и Ингу – и патронировал их. Естественно, ФБР с большой настороженностью следило за бойкой датчанкой, и люди Э. Гувера были положительно вне себя, когда узнали, что Катлин познакомила ее с братом. Сотрудник военно-морской разведки и женщина, знавшая нацистских главарей! Тревога в ФБР перешла в панику, когда обнаружили – Джон поселился с Ингой-Бингой, как он прозвал ее, в уютной квартирке. Там их забавы разнообразили нередкие визиты Катлин с приятелем журналистом.

По нарастающей – ФБР, Джозеф Кеннеди, президент Рузвельт сочли ситуацию невозможной. Джон не видел ничего особенного и доверился отцу – он, пожалуй, женится на Инге-Бинге. Он ввел даму в родительский дом, стоило ей выйти, как отец жарко отговаривал, а стоило Джону выйти – Джозеф с юношеским пылом соблазнял гостью. «Сложилась совершенно аморальная ситуация, – припоминала Арвад спустя десятилетия, – вся семейка невероятно грязная». Говорила, конечно, не жрица нравственности, а дама, вызывающе коллекционировавшая любовников.

В январе 1942 года Джона внезапно перевели в Чарлстон, в штате Южная Каролина. Инга бросилась навещать любимого, агенты ФБР с ухмылкой прослушивали записи пылких любовных встреч – по приказу президента Ф. Рузвельта за Ингой была установлена «самая строгая слежка». Джозеф, обеспечивший перевод сына в Чарлстон, увидел, что этого недостаточно. Он обратился к приятелю с Уоллстрита – заместителю военно-морского министра Дж. Форрестолу – услать Джона воевать на Тихий океан. Проездом в офицерскую школу Джон повидался с Ингой в Вашингтоне и мрачно заметил: «Какой-то сукин сын направляет меня в действующий флот, я выясню, кто этот сукин сын».

Перед самим Джозефом война не открыла никаких перспектив на службе государству. После 7 декабря 1941 года он послал президенту телеграмму: «Прошусь на фронт, готов служить под вашим командованием». Правительство не отозвалось, ему не дали никакого поста. Разъяренный экс-посол засел за книгу. Он наконец собрался изобличить «глупость» Рузвельта, в результате которой США оказались в войне. Книга была почти закончена, когда Рузвельт позвал автора побеседовать и в интересах единства нации убедил не печатать ее. Президент прозрачно намекнул, что Дж. Кеннеди может вполне ожидать назначения на высокий пост – нужда в опытных администраторах была действительно велика.

Кеннеди отложил рукопись и стал ждать. В конечном итоге напрасно, но пассивное ожидание было не в его натуре. Если нет непривычного литературного труда, то есть привычный: он занялся спекуляциями недвижимой собственностью. Некоторые сделки имели скандальный характер. В 1944 году на Шестой авеню в Нью-Йорке он приобрел жилой дом, вложив в него 200 тысяч долларов. Новый владелец немедленно удвоил квартплату. Посыпались жалобы в легислатуру штата. Когда открылось, кто владелец, разыгрался скандал. Легислатура, воспользовавшись этим случаем, «заморозила» квартплату. Но пока законодатели штата потрясали кулаками и сыпали угрозы, Дж. Кеннеди продал дом. Чистый доход – миллион долларов. По самым осторожным оценкам, на операциях подобного рода в годы войны Дж. Кеннеди только в Нью-Йорке заработал 100 миллионов долларов.

Деньги деньгами, а семья требовала внимания и внимания. Старшая дочь Роза с годами обнаружила буйные признаки душевной болезни. Джозеф не колеблясь разрешил в 1941 году провести лоботомию, после операции жалкое существо пожизненно заперли в надлежащее учреждение. Завершилась и затянувшаяся история с Джоном – он окончил ускоренные курсы командиров торпедных катеров и был выпущен младшим лейтенантом. Офицеры-катерники в то время слыли флотской аристократией. Среди них было немало опытных яхтсменов, получивших навыки вождения легких суденышек в привилегированных яхт-клубах. На войне Джону предстояло служить вместе с командирами торпедных катеров П. Пенойером, внуком Дж. П. Моргана, А. Арнесом, отпрыском семьи нью-йоркских богачей, П. Фаем, сыном владельца громадной строительной корпорации в Сан-Франциско.

Весной 1943 года Джона откомандировали на театр военных действий в юго-восточную часть Тихого океана. Там, после овладения островом Гуадалканал, началось крупное наступление. Для американцев сражения, происходившие в районе Новой Гвинеи, представлялись необычайно важными, затмевавшими вялые боевые действия войск США и Англии в Африке.

6 марта 1943 года свинцово-серый военный транспорт «Рошамбо» вышел из Золотых ворот, покинув Сан-Франциско. Среди полутора тысяч пополнения Джон Кеннеди. Он оставил позади США и Ингу. Отец добился своего.