– Я жду вас в штабе. Есть разговор, Захир-Наим.

– Минут через двадцать будем.

Штабом Карам-Фатхи величал старенький покосившийся домик в центре Хулы. Он и его приспешники заняли это древнее, дышащее на ладан здание сразу же, едва арабские войска выбили из деревни израильский гарнизон. Захир-Наим сам принимал участие в той операции. Однако жить при штабе, как и все верные Карам-Фатхи люди, он отказался. Боевик снял в Хуле отдельный дом, хозяйкой в котором была молоденькая вдова. Захир-Наиму удалось быстро поставить женщину на колени и заставить подчиниться себе. С людьми он, как правило, не церемонился. Да и вообще мало кого считал за полноценных людей…

До нужного места оба мужчины добрались чуть раньше оговоренного по телефону времени. Карам-Фатхи в нетерпении расхаживал по комнате из угла в угол. Рубашка на командире была расстегнута до пояса, и это обстоятельство позволяло окружающим лицезреть золотой кулон в форме полумесяца, прилипший к лоснящейся от пота волосатой груди Карам-Фатхи. Двое близких приспешников наместника ливанской армии занимали скромные места на длинной лавке у дальней стены. Они оба были вооружены черными короткоствольными автоматами. В углу беззвучно работал телевизор, транслируя полуденный выпуск новостей. Диктор вещал о событиях в Пекине.

Карам-Фатхи резко обернулся на вошедших. Его маленькие черные глазки казались неподвижными. Мертвый взгляд мертвого человека. Ибтихаж в нерешительности остановился на пороге. Командир действовал на него, как удав на кролика. Захир-Наим, напротив, никогда не чувствовал ничего подобного. Он везде вел себя, как дома. Поприветствовав товарищей по оружию небрежным кивком головы, Захир-Наим прошел вперед и занял место возле стола. Перед ним оказалась распечатанная пачка сигарет; он молча взял из нее одну и прикурил.

– Что случилось, командир? Плохие новости?

– Плохие, – рассохшиеся половицы скрипнули под ногами Карам-Фатхи. – Мы получили сообщение о том, что израильские войска намерены отбить Хулу.

Захир-Наим даже бровью не повел, услышав эту новость. К чему такая паника? Рано или поздно это должно было случиться. Неприятель ни за что не стал бы сидеть сложа руки. Об этом свидетельствовали и недавние события, когда в пустыне был нанесен удар по нескольким арабским группировкам.

– Когда? – Захир-Наим глубоко затянулся.

– Это нам неизвестно. В ближайшее время… Они готовятся к атаке. Я уже связался с руководством в Бейруте и получил приказ удерживать объект любой ценой. На поддержку из Марун-эр-Рас рассчитывать тоже не стоит. Израильтяне рвутся через границу, и нашим гарнизонам приходится там несладко. Приблизительно такая же обстановка и в Бекаа Кафра.

– И что? – Захир-Наим лениво пожал плечами. Он слегка повернул голову, и ливанского командира буквально ослепил блеск продольного шрама на лице подчиненного. – Я не вижу никакой проблемы. Нам не нужна ничья поддержка. Мы и так вполне превосходим противника в силах. Или они получили подкрепление?

– Насколько мне известно, нет, – черные глазки Карам-Фатхи сделались еще меньше, превратившись в едва заметные точки.

Телевизионный диктор закончил с зарубежными новостями и перешел к местным. Один из арабских боевиков, занимавших место на лавке, слегка увеличил звук и придвинулся поближе к экрану. Его товарищ остался к выпуску новостей равнодушным. Он внимательно следил за переговорами командира с Захир-Наимом – точно так же, как и продолжавший подпирать дверной косяк Ибтихаж.

– В таком случае расклад сил не изменился, – сделал соответствующий вывод Захир-Наим. Он докурил сигарету, поискал глазами пепельницу, не нашел ничего подходящего и швырнул окурок себе под ноги, придавив его к полу носком тяжелого армейского сапога. – Он тот же самый, что и прежде, когда мы атаковали Хулу, а неверные оборонялись.

– Это разные вещи, Захир-Наим, – не согласился ливанский наместник. С глубоким вздохом он сел напротив подчиненного. – Неужели ты не понимаешь? Одно дело – нападать, и совсем другое – защищаться.

– Не вижу существенного отличия.

– А я вижу, – Карам-Фатхи невольно повысил голос, но тут же осекся. – Речь не об отличиях. Речь о другом. Если мы не сумеем удержать Хулу в своих руках, нам этого не простят. Генерал будет в ярости. И не только он – все руководство в Бейруте. Они говорят, что израильские войска повсеместно переходят сейчас к активным действиям. Возможно, это переломный момент, Захир-Наим. Может, конечно, и не так, но… Полетит много голов. Наших голов, – командир сделал широкий жест рукой, подчеркивая тем самым, что речь идет о каждом из присутствующих и не только о них. Затем, помолчав мгновение, Карам-Фатхи решительно добавил: – Мы обязаны усилить оборону. И я хочу, чтобы ты взял этот вопрос на себя, Захир-Наим. Возьми столько людей, сколько тебе понадобится, раздай им то оружие, которое сочтешь нужным. Расставь на позиции, озвучь задачи…

Захир-Наим не смог скрыть улыбки. Так уже было не один раз. Генерал прав, Карам-Фатхи занимает не свое место. Он слишком слаб и недостаточно уверен в себе. Командир обязан принимать решения сам, а не перекладывать ответственность на плечи более способных, чем он сам, подчиненных. По мнению Захир-Наима, это было недостойным поведением. Однако в данной ситуации ему не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться. Придет время – и все изменится. Боевик знал это.

– Хорошо, командир, – Захир-Наим пружинисто поднялся. – Я сделаю так, как ты хочешь. Мы не позволим неверным завладеть Хулой. Это наша земля, и мы ее отстоим. Ничьи головы не полетят. Можешь быть спокоен на этот счет.

Карам-Фатхи облегченно перевел дух. Его мрачное и темное, как у метиса, лицо на мгновение озарилось скупой улыбкой.