26. КАЗАНЬ - ГОРОД ХЛЕБНЫЙ

Эльсур Халитов принимал гостя на мягких подушках у подножия Золотого трона. Спускавшиеся с потолка тяжелые ковры разделяли залу на несколько комнат. Сюда не доносился грохот повозок и крики базарных торговцев. В зарешеченное окно Артур видел спускавшуюся к арке кремля недавно мощеную дорогу и остатки памятника Мусы Джалиля. Народный герой лежал на боку, так и не сумев разорвать цепи фашистских мучителей. По дорожке, щеголяя парадными костюмами, гарцевали десятка два гвардейцев из личной охраны хана. Подальше, на пустыре, тренировалась целая сотня кавалеристов. Они разгонялись и поочередно старались на скаку разрубить укрепленные на палках арбузы.

Казанский кремль почти не пострадал в годы катастрофы. Само собой, что не осталось целых окон, лопнули все коммуникации, провалился асфальт, и на развалинах сгоревших зданий буйной порослью зеленели кусты, но основные строения сохранились прекрасно.

Трон не был золотым, но близко соответствовал. За следующим ковром, в угловом помещении, помещалась обширная библиотека, куда тащили книги со всего города. Халитов справедливо гордился тем, что свободно изъясняется на четырех языках и разбирает арабскую письменность. Последнее обстоятельство придавало ему колоссальный вес в глазах соратников. В результате последнего дворцового переворота со стен кремля были сброшены в Волгу сотни полторы противников нового хана, и никто из них читать не умел.

Начитавшись первоисточников, нынешний хозяин Казани решил, что принимать подданных следует на возвышении, укрытом золотыми одеялами, и вообще, надо собрать во дворце как можно больше блестящих предметов. Как ни странно, слово "орда" ему не пришлось по вкусу, хотя особо ярые знатоки старины советовали вернуться к основам…

– Ну, еще раз салям, Эльсур, - сказал Коваль, когда руководители двух городов, наконец, остались одни.

– Мира тебе, - в тон отвечал хан. - Выпить нет. Барана уже жарят. Сыр и фрукты кушай, а?

– От сыра не откажусь. Надя мне говорила, что сыр у тебя знатный, - осторожно запустил первый крючок губернатор.

– Сыр превосходный, - степенно кивнул хозяин. - Кстати, как супруги здоровье? Самые теплые ей пожелания передавай. Мои женщины халат для нее сшили. Захватить не забудь, а? Зимы у вас холодные…

– Непременно! А Надя велела кланяться и передает твоим девочкам… - Артур продолжал произносить казенные любезности и с нарастающим раздражением думал о том, что ждет политиков лет через двадцать. Уже сейчас душные щупальца этикета начали привычно сжиматься вокруг горла, не позволяя сделать шаг в сторону, и совсем скоро руководители, как это было до Большой смерти, превратятся в говорящие придатки своего аппарата…

– О твоем горе мне сказали, - Халитов сделал серьезное лицо и погладил гостя по руке, что означало высшее проявление сочуствия.

– Благодарю, Эльсур, можешь ничего не говорить.

– Могу не говорить. Но скажу, а? Ведь ты же ждешь, чтобы я сказал.

– Ты мудрый человек, не зря тебя хвалят.

– Разве я мудрый, Артур? Я просто хитрый. Немножко хитрее других, немножко больше удачи. Честно тебе скажу, а? Я грустил, когда о твоей потере узнал. Это больно, я знаю… Две дочки маленькие у меня умерли. Но я не сильно грустил. Не успел им даже дать имена. Не знаю, если бы погиб взрослый сын…