— Я должна его увидеть, — сказала она.
— Кого?
— Анестезиолога из Берлина, который с вами работает.
Врачи удивленно переглянулись, в палате повисло неловкое молчание. Один из докторов подошел к Диане.
— Профессор Дагер хотел бы с вами поговорить, — с улыбкой шепнул он.
— Хочу еще раз предостеречь вас, Диана: не питайте ложных надежд! Даже если Люсьен полностью выйдет из комы, повреждения мозга могут оказаться необратимыми.
Белый кабинет хирурга купался в свете. Даже тени здесь казались более светлыми и воздушными. Диана сидела за столом напротив Дагера.
— Случилось чудо, великое чудо, — возразила она.
Дагер нервно крутил в пальцах карандаш.
— Диана, я очень рад за вашего мальчика, — наконец сказал он. — Вы правы: то, что происходит, просто… невероятно. Но преждевременная радость неуместна! Когда Люсьен окончательно придет в себя, могут обнаружиться другие серьезные повреждения. И у нас нет стопроцентной уверенности, что сознание вернется.
— Чудо. Фон Кейн спас Люсьена.
Дагер вздохнул:
— Расскажите мне об этом человеке. Что именно он вам сообщил?
— Что приехал из Берлина и работает здесь, с вами.
— Никогда о таком не слышал. — Хирург начал нервничать. — Как медсестры позволили этому бесноватому пройти в реанимацию?
— Я не видела в отделении ни одной сестры.
Дагер едва сдерживал раздражение и все чаще стучал ластиком по столу.
— Расскажите, что он делал с Люсьеном. Это было классическое иглоукалывание?
— Не знаю: я впервые присутствовала при подобной процедуре. Он снял бинты и поставил иголки в разные части тела.
Хирург не удержался от смешка. Диана уставилась на него в упор: