Валя сказать ничего не успела, так как дверь парадного распахнулась и оттуда просто вылетела моя вездесущая Наталья Сергеевна. И чуть ли не бегом понеслась к своим подругам. Я еще раз затянулся и, облокотившись на спинку лавочки, спрятался за бабульками.

— Валя, Прося ща такое расскажу, попадаете! — Начала Сергеевна, садясь возле Прасковьи, — Мой сосед-то в край совесть потерял. Девок пять, шесть к себе приволок, бухает. Я как в коридоре его глазища увидела, когда он очередную шалаву к себе пускал, так и сразу поняла, колется еще гаденыш. Бухает и колется. От того утром такой бодренький и бегал, что на таблетках! — Бабаньки опешили, может они и хотели остановить свою подругу, и сказать что я тут с ними, но история настолько гладко складывалась, и рассказчик явно обладал неподдельной харизмой и владел навыками риторики, что во все происходящее начал верить и я.

— Полчаса визжали, стонали, — не унималась соседка, — видно обдолбались чем-то, да оргию устроили. Точно говорю, оргию! Потом минут на пять затихли. А потом крик, плач. До сих пор уняться не могут. Наверно кто-то передозняк словил, и не знают, что с трупом делать.

— С чьим трупом? — Не удержался и спросил я. Не то что бы подколоть говорливую соседку, больше из любопытства, поскольку мне самому стало интересно, чем эта история закончится и кто словил передоз.

— Да откуда мне то знать? — Возмутилась Сергеевна, но быстро состряпала свою версию происходящего в моей квартире.

— Думаю с Васькиным! Его криков там больше всего было, а потом тишина. Так я вот сразу и сюда, чтоб, если будут мешки с мусором выносить, так сразу патруль вызвать и на горячем словить. От расчлененки им не отвертеться!

Минут десять мы вчетвером как заколдованные смотрели на дверь парадного, ожидая шалав, выносящих черные кульки с моими частями тела внутри. Тут-то я и понял, что сигаретки зятек Прасковьи курит явно не простые. А пока я слушал историю и любовался дверью подъезда, успел выкурить две из трех, что были в пачке. Осознав, что происходит, я решил, что нужно уходить. И уходить быстро, пока и впрямь не превратился в наркомана из рассказов соседки.

— Пойду, проверю как они там, — тихо сказал я, поднимаясь с лавочки. На меня никто не обратил внимания. И лишь пройдя к самой двери подъезда, услышал вдогонку от Прасковьи,

— Если что худое — беги!

— Хорошо! — Не поворачивая головы, уверенно сказал я и шагнул в подъезд. А сам подумал, что приятно, когда за тебя переживают.

Пока дверь не закрылась, я лишь услышал неподдельное удивление в голосе Натальи Сергеевны.

— Ой! А это кто?

На что Валентина, что сидела рядом со мной, когда я курил, спокойно ответила, — Дык, это Вася, сосед твой, забыла чтоль? Сама только что про него рассказывала…

Что было дальше, я уже не знал. Дверь в подъезд закрылась, а я, уже немного пошатываясь, поднимался по ступенькам. Дошел до своей квартиры, остановился, прислушался. Вроде тихо. Аккуратно открыл ключом дверь и зашел в коридор. Дамы сидели на кухне, и пили чай. Они явно ожидали что будет какой-то не приятный разговор поскольку все смотрели в разных направлениях, при этом не издавая и звука. Пробежавшись по всем взглядом, я спросил первое, что пришло в затуманенный куревом разум.

— А Вас-ська, он хоть жив?! — От меня явно не ожидали услышать такой вопрос. Поскольку все маски спали и дамы растеряно забегали глазами, не понимая сути моего вопрошания и перебирая варианты в голове для ответа на такой, казалось бы, простой вопрос. Не дожидаясь пока мне ответят, я махнул рукой и ответил на этот вопрос сам, при этом нагибаясь, чтоб снять с себя кроссовки.

— Ж-жив, В-васька! — Сняв с себя обувь, подытожил я очевидное. И, бросив кроссовки в угол коридора, заприметил пикового короля, что одиноко лежал у вешалки, где мои гостьи устроили склад своих сумок. Я медленно нагнулся, подобрал его, начал рассматривать.

— Король как король, — подумал я, и, запустив его в полет на кухонный стол, направился в комнату. По пути добавив, — Не ут-тонет, картежницы в-ваш Вася! Не ут-тонет…

Произнеся последнее слово, я плюхнулся на кровать и заснул…

Спал я часа три. Первый час меня, наверное, будить боялись, бурно обсуждая что-то на кухне. Я периодически открывал глаза, думая, что мне нужно в игру, потом резко вспоминал, что там я умер, расстраивался и снова засыпал. Второй час они по очереди заглядывали из-за угла узнать, что я делаю, и каждый раз прятались завидя, что один из моих глаз открывался. Потом все же не выдержала Зина и зашла в комнату. Поставила руки в боки она громко и четко и даже вроде как с эхом сказала.

— Поговорим, Чапаев?