— Этот снимок висит и в Сульру. Я видел его там, в первую ночь, только не понял, что это означает.
Он повернулся к Сигне.
— Когда была сделана эта фотография?
Пожилая женщина, прищурившись, наклонилась вперед.
— Ну… должно быть, во время перестройки здания? Лет восемь — десять назад, вроде того.
Фредрик подмигнул Кафе и щелкнул пальцем по стеклу подъемного крана, на стреле которого висел длинный белый баннер. «Акционерное общество «Монтажная компания Осло».
— Это они строили подвал, — констатировал он с довольным видом.
Глава 23
Полицейские, охранявшие Сульру, выдали Фредрику и Кафе ключи. Они прошли в амбар, в лабораторию, а затем комната за комнатой обошли дом. Кафа долго неподвижно стояла у окна в спальне Бьёрна Альфсена — младшего, всматриваясь сквозь серую изморось вдаль: там, на другом конце долины, виднелся крестьянский хутор. Окно было приоткрыто, и в комнату проникал обжигающе холодный воздух.
— Я ценю, что ты тратишь на меня столько времени, — сказала Кафа, когда они стояли на лужайке и Фредрик описывал ей картину кровавой расправы.
Он посмотрел на Кафу. Она благоразумно отказалась от серого костюма. Вместо этого она надела короткий вязаный свитер и облегающие темно-синие джинсы, которые заправила в черные сапоги.
— Я здесь не из-за тебя, — ответил он, не сразу осознав, как грубо это прозвучало. — Я хочу сказать… Мне самому хочется в этом разобраться.
Он попытался улыбнуться.
— Первые часы на месте преступления всегда такие напряженные. Очень много впечатлений.
Он присел на корточки, опустив руки в мокрую траву. В колене неприятно хрустнуло.
— Мне нравится покой, который наступает, когда убирают тела и улики. Это как рассматривать отретушированную фотографию. Проступает все прежнее и, казалось бы, малозначимое. Таким это место было
Поднимаясь на ноги, он сдержался, чтобы не застонать от боли, и отряхнул руки.
— Как поэтично, — сказала Кафа.
Он не совсем понял смысл этой иронии.
— Спасибо. Это часть старомодной профессии полицейского. Не рассказывай своему боссу, что я тебе это сказал.