Они стояли в самой дальней темной комнате в подвале Сульру. Мигающий красный свет в верхней части двери говорил о том, что сработала сигнализация. Пол был выстлан приглушающим звук покрытием, а под рабочим столом гудел вентилятор. Пахло расплавленным пластиком и жженой пылью: запах цифровой лаборатории. На столе стояли четыре плоских монитора с поделенными на четыре части экранами. На них выводились изображения с камер видеонаблюдения, которые община спрятала повсюду в своем владении. Андреас потратил почти час, чтобы найти отрывок видео из амбара.
— Хорошая работа. Я сообщу Сюнне, — сказал Фредрик, хлопнув его по плечу.
— Спасибо, напарник, — ответил Андреас.
Напарники. Вот кем они были. Фредрик Бейер и Андреас Фигуэрас.
В попытке успокоить жаждущих результатов политиков комиссар Неме организовал то, что он сам называл «внутренними партизанскими отрядами полиции». Маленькие тактические подразделения. Они продвигаются в расследовании быстро и без бюрократии. Расследуют и раскрывают дела. Так называемая «
Андреас определенно принадлежал к последней категории. Трудолюбивый следователь, один из лучших специалистов по допросам, аналитик, обожающий сложные дела. Но Андреас был еще и настойчив, как священник, а общительным становился только на праздниках и похоронах. Его карьера застыла в мертвой точке. Замерла. Отчалила, как шлюха на второй день Нового года.
Фредрик причислял себя к невезучим. Приступы страха были его слабым местом, а слабость непозволительна в отделе, управляемом тестостероном. Но он хорошо служил в полиции много лет. «Хорошие следователи нам тоже нужны», — как-то сказала ему Сюнне, заплатив за ланч. Черт возьми, да что можно на такое ответить? Тогда-то и начались неудачи. Чтобы подсластить пилюлю, руководство разрешило ему самому выбрать себе напарника, и он взял Андреаса. Они были двумя старыми брюзгами, работавшими плечом к плечу так давно, что он едва помнил сколько. Вместе они прошли через убийства, похищения, насилие и трагедии. Вся эта чертовщина медленно отнимает у тебя жизнь, но между тем ты обретаешь друзей.
Быстро выяснилось, что «партизанам» полиции не доверяли серьезные дела. Вместо этого Фредрика как будто поставили на конвейер дел о поколачивающих своих жен мужьях, изнасилованиях на бытовой почве, жестоком обращении с детьми. Дел, в которых пострадавший был жестоко избит, а нападавший хорошо известен. Чисто символические расследования дел об изнасиловании. Быстрые дела, простые дела. Фредрик ненавидел каждый свой божий день, и Андреас ненавидел вместе с ним. Они были следователями, а не консультантами.
Но это всего лишь одна часть правды. Раз в сто лет попадались такие дела, которые снова заставляли его почувствовать себя полицейским. Ему встречались люди, пострадавшие от такой чертовщины, что он искренне желал им помочь: избитые до синяков дети и напуганные до смерти женщины. Сейчас он не в силах вынести даже мысль о еще одном таком дне, еще одном допросе с еще одним ребенком, преданным теми, кто предавать не имеет права. Это требовало слишком больших душевных затрат. Слишком много возникало вопросов, требующих ответов. Слишком много эмоций. Потому что он сам чувствовал себя одним из таких предателей.
И вот теперь — это массовое убийство. И он, черт возьми, не собирается отказываться от расследования.
Из лаборатории он услышал голос Сюнне:
— Это центральная сигнализация. Или как там она называется. Предполагаю, что вот тут он сидел. Тюфте.
Сюнне разговаривала с Себастианом Коссом, который пришел вместе с ней. Косс окинул коллег ледяным взглядом, и они встретили его взгляд также холодно.
— Тюфте? — Фредрик посмотрел на Сюнне.
— Судя по водительским правам, так зовут раненого. Ивар Тюфте. Сорок два года.
Сюнне посмотрела на мониторы.
— У нас есть фотографии?
Фредрик и Андреас показали им видео. Камера, заснявшая преступника, была вмонтирована над дверью в амбаре. Видео длилось от силы семь секунд. На изображении появилась темная фигура с автоматом. Человек остановился и подошел вплотную к объективу. Он был высоким и крепким. Его плечи опускались и поднимались в такт с дыханием. Спокойный взгляд из прорези в шапке-балаклаве был направлен прямо в камеру. Мелькнул баллончик со спреем, а потом его изображение сменил серый снег.
Черт. Фредрик чувствовал: в этом взгляде было что-то особенное. Что-то настораживающее, таящее опасность. Людей с таким взглядом стоит обходить стороной.
— Мы установили местонахождение всех камер. Пять — в доме, три — в амбаре и восемь — снаружи. Одиннадцать из них забрызганы жидкостью из баллончика, — сказал Андреас.