Он тихо рассмеялся.

— Ну же. Начинается.

Потом Сет изменился. Он потащил меня к двери, где мы были скрыты, но могли слышать, что происходит. Его хватка на моей руке ослабла, но я знала, что не стоит пытаться бежать. Я действительно верила, что он остановит меня — болезненно, если необходимо.

Члены Совета разговаривали между собой, потом затихли.

Люциан скользнул на переднюю часть помоста, сложив руки перед собой. Старая величавая Министр заговорила первым, её голос дребезжал, но был сильным.

— Есть ли еще доказательства, указывающие на новые нападения демонов?

— Или дело в эликсире? — спросил другой, его руки сжимали ручки кресла, отделанного титаном. — У нас с этим неприятности?

Немедленно из толпы и среди Министров зажужжали сотни вопросов. Некоторые лица были паникующими. Нападения демонов стали слишком близки к дому, и мысль о том, что эликсир не работает, возможно, приводила в ужас тех, кто привык полагаться на полукровок, которые делали всё за них.

Я напряглась и ужасная — самая ужасная — мысль пришла мне в голову.

— О чем ты думаешь? — голос Сета был низким, успокаивающим, и это было абсолютной противоположностью тому, на что он был способен.

Маркус подозревал, что демонам, которые напали на Совет, помогли и Сет считал, что Телли сделал что-то с эликсиром, чтобы отвлечь внимание от событий, но, гляда на Люциана, я гадала, сколько на самом деле знал Сет.

Люциан, безупречный чистокровный в своих белоснежных одеждах осмотрел хаотичную толпу с небольшой, хорошо отрепетированной улыбкой на лице. Стоял ли за этим всем Люциан? Хотел ли он создать хаос? Я помнила один из моих уроков Мифов и Легенд о том, что общество, находящееся на грани распада было легко контролировать, изменить, манипулировать... и свергнуть.

— Алекс?

Сделав резкий вдох, я покачала головой.

— Я созвал заседание не для того, чтобы обсуждать эти вещи, — начал Люциан. — Сегодня — день открытий, мои сограждане Советники. Наш мир на грани великой перемены. Перемены, которая необходима, но которой многие страшатся. Сегодня те, кто боятся перемен, те, кто работал в тени, чтобы предотвратить её, будут разоблачены и наказаны.

У меня перехватило дыхание. Телли. Но я нигде его не видела.

— О чем ты говоришь, Люциан? — спросила министр. Её голос был понятен, но натянут. — Что за страх и перемена такого масштаба, что нас созвали раньше срока, заставив оставить семьи и отпуска?

Я почти закатила глаза на последней части.

Люциан продолжал смотреть прямо вперед. Тогда я поняла, что половина из двенадцати улыбались. Они знали — они поддерживали Люциана. Это было нехорошо.

Но другие не имели представления.