И растерялся. Как он откинет крючок одной рукой? Прошлый раз они вообще вдвоем открывали!

Он заметался. Переложил свечу зачем-то в другую руку, тут же вернул обратно. Замотал головой – где бы пока оставить свечу. Маленькое затруднение – а казалось, все пошло крахом. Замешательство раздулось внутри уже до паники. И чтобы хоть как-то унять дрожь в руках, Женек вцепился-таки в крючок. Рванул вверх. И тот вдруг легко выскочил из петли.

Женя, не отпуская его, отдышался. Мысленно приказал рукам не трястись и попытался рассмеяться над этой глупой заминкой. Ни первое, ни второе не получилось, но все же он чуть успокоился. И толкнул дверцу.

Он, похоже, успел забыть, как она скрипит. Поэтому, чуть сжавшись, обернулся – не та ли это кошка, о которой говорила Таня. Но в сенях казалось пусто.

Зато в чулане что-то мелькнуло. Будто бы. Краем глаза он уловил это. Сердце подскочило, кувыркнулось. Но, удивительно, он не отпрянул, а выставил вперед свечу. Она дрожала, словно насмехаясь. Женек, затаив дыхание, осторожно перешагнул через высокий порог. Тут же в блеклом свете показалась стена. В каком-то метре. Значит, тут все-таки есть стены, сглотнул Женька, поднял свечу выше – и потолок тоже. Никакой лампочки, действительно, там не существовало.

Он поводил еще свечой. Стена была увешана одеждой, внизу заставлена коробками и стульями поверх них. Справа, у дальней стенки, стояли, кажется, сундуки, укрытые, похоже, перинами, матрацами. Слева, в углу, были свалены то ли лопаты, то ли вилы – он разглядел лишь черенки. Чулан как чулан, а посветишь – и не так темно, прошептал в голове Женек. Чтобы не спугнуть уже поселившееся в нем спокойствие.

Одна только расческа граблей выглядывала из тьмы – черенок покосился, и зубья вонзались в пустое пространство у центра комнатки. «Уж не за них ли я зацепился?» – догадался Женек. И даже, кажется, облегченно улыбнулся. Посветил на пол. И в самом деле, тут же лежала его оранжевая футболка. Воротник растянут, прямо под ним – дыра.

Свечной воск скользнул на пальцы. И Женька чуть не отшвырнул свечу. Махнул рукой, и пламя погасло. Стало темно. Светлел лишь прямоугольник двери. Еще секунду назад он был в шаге. Теперь казалось – в нескольких метрах. И свет из сеней так и стоял в этом прямоугольнике, не проникая внутрь.

Женек вновь потерялся. Хотел было достать из кармана коробок спичек. Тут же сообразил – одной рукой спичку не зажжет. А свечу отпускать… Хотя зачем?! Футболка же тут. Он опустил руку к полу. Слишком медленно, или это пол уходит вниз?

Только подумал, что стоило все же зажечь свечу, как рука нащупала ткань. Он схватил ее. Выпрямился и кинулся к двери, необъяснимо далекой. Но уже на втором шаге светлый прямоугольник резко налетел на него. И оказался прямо перед ним – только шагнуть за порог. Он потянулся рукой, ухватился за край дверцы, не выпуская свечи. И рванул дверь.

– Черный Мяук взял след, – прозвучало за спиной, когда он уже занес ногу.

Женя завопил что есть мочи, уже не притворяясь, что смел. Кинулся в сени. Но порог вновь отлетел на метры. А его самого словно засасывало в жадное и беспросветное нутро. «Не смотри назад! Не смотри назад!» – звенело в голове. И эхом отдавало в сердце. И все это мгновение, растянувшееся так, что казалось и не сдвинется больше, он перешагивал через порог.

Кто-то потянулся к плечу. Он не видел. Ощущал. И не выдержал – швырнул в темноту за спиной свечу. Отпустил дверь, и его отшатнуло или притянуло назад. А в следующий миг дверца захлопнулась. И он ослеп.

И оглох. Вроде кричал. И, кажется, плакал. Но было тихо.

Он припал к дверце, судорожно забегал по ней пальцами. Ручки не находил. Пальчики нырнули в щель по краю двери, уперлись, но отворить ее не удавалось.

Он будто тонул. Пол под ногами размяк и затягивал. Или просто подкосились ноги. Что-то давило, голова горела. Пальцы заныли от напряжения. Еще одно усилие – и сломаются. Тихо, беззвучно. Потому что по-прежнему было невыносимо тихо. Не хватало воздуха. Точно он стал ужасно плотным. А может, это он сам не успевал вдыхать, не смолкая.

Ужасно тяжелая стрелка отсекла еще мгновение. Дверь не открывалась, и он принялся в нее колотить. У себя в воображении. Потому что едва взмахнул кулаком, как тишина дрогнула:

– Не надо.

Женек замер, но тут же замахнулся вновь.

– Не надо, прошу. Это точно разбудит его, – спокойствие загадочного голоса словно передалось ему.