— Но бобер-то без всякой аккуратности шуровал сквозь лед, или мне показалось? — спросил Данилов.
— Это не работа Чужого. Зачем ему кромсать собственное имущество? Он что, олигофрен вроде Марамоя? Шурует тот, кто не имеет нормального терминального доступа к накопителям информации. Или этого терминального доступа кому-то не хватает.
— Что ты там мелешь? — снова возник Фитингоф. — Эй, кошка, где твои друзья, которые помогут мне начать новую жизнь в Поясе, где мои полсотни соларов за то, что я доставил тебя на Европу, угробив лучшего своего кореша ради этого дела. Я законно желаю прокушать и прокакать эти денежки. Кстати, с тебя еще полсотни, чтобы я купил на них фрукты-овощи для родных и близких покойника.
— Пока я не знаю, Ахмед, где здесь мои друзья, вернее один граф Монтекристо, который может быть мне другом. — несколько рассеяно произнесла Кац, как будто вслушивалась попутно в «музыку сфер». — Сам понимаешь, у него нет ни хижины дяди Тома, ни избушки на курьих ножках. Я должна подключиться к устройствам массовой памяти в этом льду, чтобы найти его следы.
— Подключайся, включайся, выключайся, — охотно одобрил Фитингоф, — только если результата не будет, я тебя в этом льду заморожу. Так что извини, пупсик.
— И ты меня извини, Ахмед. Ты ведь тоже превратишься в эскимо из замороженных мочи и кала. Запасов кислорода у нас всего на пять часов.
— Если прикончим мозговиков, то на восемь, если твоего дружка Данилова и моего лучшего кореша Марамоя, то на целых двенадцать. — напомнил Фитингоф.
— Если еще и тебя, то на все четырнадцать… — заметила Кац и обернулась с подначкой к рептильному Чипсу. — А ты что думаешь, крокодил? Может решим этот вопрос голосованием? Кто за то, чтобы перекрыть кислород вот этому господину с двумя большими сопелками? Ладно, шучу.
Ахмед Фитингоф возмущенно раздул ноздри, но смирился. А Кац сунула свой коннектор в разъем на шлеме Данилова — она включалась напрямую в его джин, минуя блок обработки запросов и беря под контроль его сенсорное поле.
— Слушай, Кац, я кажется не давал тебе такого права…
— Равняйсь, смирно, Данилов. Сейчас ты уже не особист, а хаккер, причем из самых зеленых. У нас таких жеребцами называют… Эй, остальные, вы за нами, причем преданно, без всяких выкрутас. Иначе я не отвечаю за малоприятные неожиданности.
Данилов не успел возразить, потому что его сознание перетекло в сетевое пространство, где он, в самом деле, ощутил себя конем, по крайней мере четвероногим другом — такую уж сенсоматрицу подключила Кац.
Сама она была не наездницей, а чем-то вроде большой собаки, которая то бежала впереди по сетевому простору, то запрыгивала Киберданилову на спину. Остальные соучастники превратились в подобия колобков, которые катились спокойно и в ряд. Размеры у колобков-мозговиков были куда внушительнее, чем у прочих.
А ближайшая цепочка кластеров предстала ажурным замком с множеством башенок, арок, стен с зубцами и бойницами, ворот, мостиков.
— Это не слишком свежие записи Чужого, — сообщила Кац. — Они все на запоре, но нам и нет смысла лезть в них, мы ж не старьевщики. Здесь всякие тухлые проекты насчет терраформирования Венеры и Марса, и бредовые модернизации Европы, Ганимеда, Энцелада и Титана…
Они поднимались вокруг башни по закрученной лесенке, лесенка вышла на шпиль, который неожиданно закончился переходом на точно такой же «зеркальный» замок.
Кац сказала, что это опять архивы. Сданные в утиль проекты. Сфера Дайсона, околосолнечные энергетические цепочки, дирижабль для Юпитера, лифт с Марса на Фобос, кольцо Сатурна, превращенное в кольцевую автодорогу. Заметны были даже искаженные образы гигантских проектов, смятые неумолимой рукой архиватора.
— А вот кажется то, что нам нужно.
Собака-Кац залаяла на какую-то вполне вроде обычную трещину в виртуальной «мостовой».
— Эту трещину надо по-быстрому прозондировать, похоже на метку. — Но спустя секунду предводительница поправилась. — Уже не надо. За нами хвост, так что удираем, мальчики и девочки.