Когда-то давно Тверь окружали могучие дубравы, но деятельность человека искоренила столетние дубы. Их место заняли хвойные деревья: сосны и ели. А болота от деятельности человека никуда не девались, все так же стояли на страже Твери. К северу и северо-востоку от Твери на огромном пространстве в тридцать-сорок верст в длину и двадцать в ширину, а с южной стороны верст на сорок тянулись огромные непроходимые болота, так что в Тверь можно попасть только с одной стороны, из-за речки Тьмаки. Даже зимой купцы предпочитали обходить эти трясины с их дурной славой.

В Твери Андрей по достоинству оценил оборонительные сооружения кремля и городских стен. За двадцать последних лет рубленым стенам и башням ничего не сделалось, укрепления выглядели как новенькие, видно, что за ними тщательно следят. В прошлом Твери не повезло – сгорел княжеский дворец и пара церквей с частью оборонительной стены. Только заново отстроили – опять пожар, и пуще прежнего полыхало. Новые хоромы тверского князя опять погорели, вместе с ними сгорела крепость и двадцать церквей, а вместе с ними весь город выгорел дотла.

На деревянных стенах кремля, на крытых навесом площадках стояли железные тюфяки, затинные пищали, мортиры, и довольно много было орудий. Не бедствует Тверской князь, раз может позволить себе столько пушек. В Москве и то на порядок меньше пушек, а Московский князь – побогаче Тверского будет.

Купец уверенно двигался к посаду за рекой Тьмакой. Эта часть города в летнее время соединялась с остальным городом новеньким мостом. Сразу за ним возвышался за высоким забором двор боярских детей Растопчиных. Два брата-погодка Иван и Степан и были теми самыми приятелями Ивана Андреевича, которым купец ссудил серебро на постройку двора. За ужином, когда братья уже были в изрядном подпитии, князь решил попробовать завербовать мужиков, тем более они уже передавали Ивану Андреевичу информацию о ценах на тверском торгу.

– Это мой вам поминок, – с этими словами Андрей выложил на стол два тугих кожаных мешочка, наполненных серебром. – Каждый год будете получать вдвое больше, если станете служить мне. Тайно. Все, что от вас требуется – это сообщать мне обо всех новостях.

– Согласны, – братья ни минуты не раздумывали, заглянув в мешочки.

– Вот вам пайца. С торговыми людьми будет приходить человек мой, с ним станете передавать грамотки. Надеюсь, грамоте обучены?

– Степан разумеет, – успокоил князя Иван, старший из братьев.

– Вот и славно. Купцу своему я скажу, чтобы вернул вам грамотку заемную. Усадьба ваша, мне ничего не должны. Но если вздумаете предать, то лучше сами удавитесь, не ждите, когда за вами придут, – на всякий случай предупредил Андрей братьев.

Иван Андреевич вернулся поздно ночью. Он встретился с боярами Тверского князя Александром и Константином Марковичами. Старший из братьев, Александр, по прозванию Хваст, с довольным видом спрятав за пазуху поминок, пообещал поговорить с молодым князем Ярославом о продаже оружия тверичанам. Младший в свою очередь поговорит с княжьими воеводами Александром Романовичем и Карпом Федоровичем. Константин Маркович вечером сообщил решение Тверского князя. Оружие и брони Тверской князь согласен купить, но, помимо этого, еще требовались порты и конская сбруя, и сами лошади тоже не помешают. Но сделка должна быть тайной.

Днем Андрей посетил тверской торг, присматриваясь к различным товарам. Овощные ряды изобиловали финиками, изюмом и другими лакомствами. Поторговавшись для порядка, купил туесок грецких орехов, отдав за них полтину. Торговец лакомствами заверил, что орехи высшего качества и в туеске их ровно двести штук. Лука Фомич прикупил себе изюм, заплатив за кисточку два алтына и одну деньгу. Сразу за овощным рядом располагался яблочный ряд, где торговцы наперебой предлагали яблоки. Бросив торговцу медную монетку, Андрей получил пару красных яблок посредственного качества. Хорошие яблоки стоили дорого, за пять десятков просили полтину и четыре алтына. Яблоки похуже предлагались по цене десять алтын за сотню, а совсем худые по пять алтын. Но по весне, к вербному воскресенью, как сообщил Лука, цены на яблоки вырастут минимум втрое. Впрочем, к вербному воскресенью цены вырастут на все овощи. Торговцы чутко реагируют на спрос, поднимая цены в потолок. На самые хорошие яблоки цена зашкалит пять рублей[114] за сотню. Теперь понятно, почему князья и бояре разводили целые сады в своих усадьбах. Зачем платить бешеные деньги за то, что можно получить бесплатно?

– Если бояре и князья имеют свои сады, то кто тогда покупает яблоки, и, собственно, при чем тут вербное воскресенье? – Андрей воспользовался случаем узнать новую информацию.

– Церкви берут для наряда на вербу по-разному, но рублей на десять – тридцать покупает каждая. Да народ берет охотно. Вербу-то наряжают в каждом доме, – как само собой разумеющееся сказал Лука.

Потом Андрей в сопровождении Луки и пары ратников бродили по городу, который размерами и богатством превосходил Москву. Купола большинства церквей и храмов ярко сверкали золотым сиянием под лучами яркого солнца. Трудно представить, сколько тонн золота ушло на позолоту, но много, очень много. Купола остальных церквей покрыты медью.

При одном из храмов города работала иконописная мастерская, там Андрей прикупил икону Николая Чудотворца за пять московских рублей. Сама икона стоила без малого два рубля, остальное серебро пришлось отдать за оклад для нее. Андрей остался доволен покупкой, в Переяславле иконы стоили не в пример дороже, и в свободной продаже их не было, только под заказ. Андрей купил бы еще икон, но больше не было готовых. Андрей оставил заказ на парочку икон и уплатил задаток. На обратном пути придется заскочить в Тверь и забрать готовый заказ.

К вечеру князь навестил Бориса Александровича, тверского великого князя, мужчину в полном расцвете сил, лет сорока, с волевым лицом и пронзительным взглядом голубых глаз, Андрей вручил тверскому князю свой поминок – пансырь московского дела и серебряный кубок греческого дела с вызолоченными краями, саблю с наведенной золотом елманью[115]. Жене князя, княгине Анастасии, внучке Дмитрия Донского и родной сестре Ивана Можайского, Андрей подарил дорогую шубу с ожерельем из соболей.

Грамота святых отцов освобождала Андрея от всех пошлин в пределах всех княжеств Руси, и казна тверского князя недополучила приличную сумму. Подарки с лихвой компенсировали убыток князя. Доброе отношение сильных мира сего – тоже денег стоит, причем немаленьких денег. На Руси так всегда было, есть и будет. Правда, есть один плюс в этом времени: про коррупцию тут никто не слышал, и бороться с ней не собирался.

В ответ тверской князь отдарился, но как-то скромно так: саблю подарил литовского дела без всяких украшений да кинжал игрушечный с искусно украшенным лагалищем[116], поволоченным черным бархатом, и оправленные золоченым серебром: верхний и нижний оковы ножен украшены большими самоцветами.

Купец тем временем обстряпал все свои дела. Среди прочих дел он подрядился на поставку ко двору князя пятисот пудов меди, чем ввел Андрея в ступор. Андрей не представлял, где Иван Андреевич собирается взять столько металла. Купец помялся немного и сказал, что можно сходить в Пермь, там меди много. А цену тверичане дают хорошую – по три рубля с полтиной за пуд. В Перми же медь дешева, и платить за нее не серебром придется, а хлебом и иными товарами. Проблемы с доставкой меди в Тверь купец не видит, на ладьях перевезет, тем более время есть, медь нужна будет через два года, к тому времени как князь выстроит новый храм, купец успеет смотаться туда и обратно.