Павел поворочался на лавке – вроде бы рано еще, часов десять вечера… впрочем, для средневековья и вовсе не рано, а как раз самое время спать. Темно кругом, на улице лишь собаки лают, да шипят, падая в подставленную под горящую лучину, кадушку, угли. Все спутники заболотского боярина уже давно задавали храпака – кто на лавке, кто на сундуках, кто на полатях, лишь Неждан отправился сменить охранявшего коней Микифора, да притулилась в уголке с прялкой хозяйка, бабка Морена, рядом с которой сидела, вытянув ноги, Олисея-девица. Обе, не сомкнув глаза, дожидались каких-то пока что неведомых Ремезову «робят», кои, как ничтоже сумняшеся поясняла бывшая невольница, смогут очень сильно помочь боярину в его непростом деле.

Молодой человек, честно говоря, не особенно на это надеялся – тут не бабкины «робяты» нужны, а люди со связями.

– Не кручинься, господин Павел, – Олисея словно подслушала мысли. – Парни помогут, хотя бы подскажут, где супружницу твою да людей искати.

– Откуда ж они знают-то? – Ремезов охотно поддержал разговор – хоть так отвлечься от грустных мыслей.

– Не знают – так вызнают! – неожиданно проскрипела бабка. – Эти ж такие – везде ходят, везде лазают, всегда все видят, а их – никто.

– Прямо ниндзя какие-то! – подивился молодой человек. – Ну, эти… черепашки.

Раба и бабуся удивленно переглянулись и, наверное, хотели бы спросить поподробней про черепашек, да не успели – на улице заскрипели по снегу шаги, вот уже донеслись голоса, дверь распахнулась…

Первым вошел Микифор, оглянулся на пороге:

– Эй, что встали-то? Я ж говорил – по пути нам.

– Бабушка Морена…

Внутрь избы несмело заглянули небольшие, лет по двенадцати, отроки, один – шустренький, смуглый с большими, карими, шныряющими туда-сюда, глазами, другой – светлоглазый, светловолосый – чуть покрупнее, поспокойней, но и побоязливей, это было видно сразу.

– О! – повернув голову, громко воскликнула бабка. – Робяты!

Ремезов чуть с лавки не упал – вот этот-то «детский сад» все и дожидались? Да уж, помощнички, мать ити!

– Как там, Микифор, с лошадьми?

– Да с лошадьми-то хорошо все, – дружинник оглянулся на «робят» и прищурился. – Только вот эти… явились, едва не пришиб.

– А мы откель знаем, чьи тут лошади? – хлопнул ресницами шустренький отрок. – Стоят себе и стоят, вот и подумали – ничьи…

– Они их, господине, чуть не свели, – ухмыляясь в усы, пояснил Микифор. – Один отвлекал, другой уже за узды схватился… Пришлось словить обоих.

– Ой, словить, – шустренький презрительно сощурился. – Не сказал бы ты, что у бабки Морены ночуешь – словил бы та нас… ветра в поле…

– Ой!!! – Не договорив, отрок вдруг бросился в угол, к девчонке: – Олисейка!!! А я думаю-гадаю – ты аль не ты?! Повыросла-то как! Закрасивела!

– Ой, ну тебя.