— А почему я должна тебе верить? В милиции мне говорили обратное.

 — Потому что это правда!

 — Я верю тебе. Но почему ты не веришь мне?

 — Не знаю… я… запутался...

 Боже, бедный мальчик, как же тебе тяжело. Я испытала просто-таки огромнейший приступ нежности к этому закомплексованному человечку, сделал шаг вперед, обняла его за талию, прижалась щекой к спине, произнесла очень ласково:

 — Ты лучше…

 Что произошло дальше — я не поняла. Билл ни с того, ни с сего заехал мне локтем поддых. Я ахнула… Едва не упала. Боже, как больно! Он резко развернулся. Глазищи сумасшедшие, злые. Мне стало страшно. Он готов был ударить еще раз. И еще. Он готов был вылить на меня всю свою душевную боль, причиняя физическую боль мне. Больно… Больно так, что даже закричать не могу, лишь тоненько скулю, сползая по стене.

 Он как будто проснулся. Вздрогнул. Лицо перекосило от ужаса. Испуганно попятился. Губы задрожали. Потом кинулся ко мне, начал ловить руки. Я прошипела:

 — Отойди.

 Он отшатнулся. Взгляд как у собаки, случайно укусившей хозяина, которая и рада бы исправить ситуацию, да не знает как.

 Щеколда никак не хотела сдаваться. Я нервно теребила противную пипочку, проклятый язычок застрял в отверстии. Билл жался в углу, не зная, что предпринять: то хватался за волосы, то закрывал лицо трясущимися руками, то делал робкую попытку опять приблизится ко мне, но в последний момент терял смелость и вжимался еще больше в угол. Когда дверь все-таки поддалась, он резко навалился на нее, мешая мне выйти. Жалобно заглянул в глаза, попытался взять за руку.

 — Не стоит, — спокойным голосом сказала я, высвобождая кисть и отодвигая его в сторону. — Нас не правильно поймут. Фронтмен Tokio Hotel устраивает истерики журнашлюшке — это будет хорошим эксклюзивом для моих собратьев по профессии.

 Из туалета я выскочила как ошпаренная. Надо найти сумку и возвращаться домой. Не хочу больше ничего. Пусть поступлю не профессионально, пусть сбегу. Не-хо-чу. К тому же гонорара меня уже лишили. Полинке в любом случае попадет. Так что с чистой совестью могу валить отсюда на все четыре стороны. Надо только с мальчишками попрощаться, все-таки они ни в чем не виноваты. Будет некрасиво, если я удалюсь по-английски.

 Моя сумочка одиноко висела на спинке стула. За столом никого. Георг, судя по всему, шикарно проводил время с кем-то. А вот куда делся Густав? Или тоже мальчик нашел себе девушку по душе? Ну и ладно. Главное, с Биллом больше не встречаться. Не хочу его видеть. Я перекинула тонкий ремешок через плечо и отправилась на выход. Как же душно… Эту дымовую завесу можно ножом резать. Вон кто-то еще умудряется танцевать… О! Том!

 Том плавно качался из стороны в сторону в такт музыке. В одной руке сигарета, в другой наполовину пустой бокал с коктейлем. Увидев меня, он расплылся в совершенно наисчастливейшей улыбке. Мотнул головой, приглашая присоединиться. Я молча отказалась. Не до танцев мне сейчас. Он скуксился, не глядя, сунул бокал ближайшей к себе девице и забавной утиной походкой направился ко мне.

 — Мария, ты божественно танцуешь. Я хочу повторить.

 — Том, мне пора…

 — Куда ты?

 — Домой.

 — Счастливо.