Перед боем кавалеристы надевали на себя доспехи, а на лошадей – защитные попоны. Для Максима это стало уже привычным. Сколько раз заставлял ротмистр, а теперь уже майор – начальник кавалерии, надевать и снимать все вооружение! Даже время засекал: чуть ли не пресловутые армейские «сорок пять секунд – пока горит спичка»! Тогда все бурчали и было много недовольных, но теперь эта наука давала свои плоды. На сборы ушло всего несколько минут. Их конный бронированный отряд уже стоял на дороге, готовый ворваться в крепость. Свою эсвэдэшку по просьбе Климовича, собиравшего все образцы оружия, попавшего вместе с ними в этот мир, Макс оставил в Новоросске. Вместо нее получил простой карабин Мосина. И, как другие всадники, засунул его в специально пошитый чехол, притороченный к седлу. В предполагаемой тесной рубке карабин за спиной, да еще если ты в доспехах, был помехой. Пистолет – это да: его легко можно выхватить из кобуры. В одной руке шашка, в другой – ствол. Можно рубить и стрелять одновременно. Да и конем управлять легче. И щит на руку из-за спины перехватить. «Никогда не думал, что буду средневековым рыцарем с пистолетом ТТ из двадцатого века! – усмехнулся Максим. – Если память не изменяет, то в эти времена таких всадников называют рейтарами».

Когда во главе с Антоненко уаминка пошли на штурм, Новицкий разделил всадников на две части. Двадцать вместе с ним встали в голове, а десяток, возглавляемый Левченко, – замыкающий. К неудовольствию Максима. Ему очень хотелось среди первых ворваться на мост. Но дисциплина есть дисциплина. Без нее в бою никак нельзя. Что знает простой боец? Только то, что видит перед собой, и общую задачу своего подразделения. У командира прав и ответственности больше, поэтому ему виднее. А ты, Макс, пока не командир, а простой кавалерист. Так что потерпи. Будешь и ты командовать, если не убьют раньше времени. Максим вспомнил про рану, полученную в первом бою. Теперь он не такой, как когда-то, в двадцать первом веке. Реалии шестнадцатого века и прожитое в нем изменили его. Хотя и раньше он не был маменькиным сынком, но здесь стал настоящим мужчиной. Испытал трудности жизни, увидел кровь и сам убивал в бою. Стал более жестким, но не жестоким. Настоящий русский воин никогда не был и не будет палачом. Как говаривал отец: солдат ребенка не обидит.

Да, если бы не та рана, он бы так и не решился предложить Оксанке выйти за него замуж. Все тянул бы да тянул время… Не было бы счастья, да несчастье помогло. О чем сейчас нисколько не жалеет. «Как она там, скучает, поди?» – улыбнулся Максим. На его удивление, улыбку, предназначенную любимой жене, приняли на свой счет стоявшие рядом девушки-арбалетчицы. Они тут же открыто стали заигрывать с ним, строя глазки и крутясь, показывая себя во всей красе молодому виракоче. Что поделать: женщина всегда остается женщиной и любит внимание со стороны мужчины! Арбалетчиц, как и двуколки с пулеметами и аркбаллистами, разместили в середине отряда, прикрыв их с флангов тяжеловооруженными гоплитами.

– Слушай приказ! Нехристей дуже не рубить. Так, попужать маненько, и все. Нам еще с ними тут жить, – объявил подъехавший Левченко. И уже тише, специально для Максима, добавил: – Держись меня. Как раньше.

В проходной башне открыли ворота. Через некоторое время на крепостной стене появился воин-уаминка и стал призывно размахивать копьем с привязанной на наконечнике яркой тряпкой. Впереди послышалась команда:

– Эскадрон! Шашки вон! Марш-марш!

По команде отряд быстро двинулся к крепости. Передовые всадники старались сдерживать своих коней, чтобы бегущие за ними пехотинцы не отстали и отряд не растянулся, а оставался единым мощным кулаком. Максим, выхватив шашку, дал Ворону шенкелей и направил коня вслед за Левченко.

Грохоча колесами двуколок и подковами лошадей, быстро проскочили каменный коридор. За ним Макс увидел лестницы, ведущие в нижний ярус крепости, на которых валялись трупы убитых мохос и инков. Вдоль прямой как натянутая нить дороги, ведущей к мосту, располагались различные каменные прямоугольные постройки и круглые башни. На некоторых из них горели соломенные крыши, которые пытались затушить уже находившиеся здесь уаминка и союзные им пурики. Вдоль дороги валялись тела зарубленных мохос. Но их было немного. Видно, увидев первых всадников, они испугались и разбежались кто куда. Кто не успел, тот и попал под раздачу. Везде были видны следы грабежа. Вдоль дороги и между зданиями валялись тюки различной материи, одежды, мешки с продуктами, посуда и другой ценимый аборигенами товар. При виде незнакомых людей и особенно – лошадей, разбегались в стороны перепуганные ламы, выпущенные из загонов и бродящие между строениями.

Не задерживаясь, отряд проскочил мост и вышел на другой берег реки. Гарцевавший на своем скакуне Новицкий быстро отдавал приказы, распределяя вдоль берега подчиненных. Как они ни спешили, но часть мохос все-таки успела вырваться из крепости и переправиться через реку. За мостом Максим увидел огромный луг, во много раз превосходящий тот, что под Новоросском. В сущности, все плато было этим лугом. На открытом пространстве хорошо видно, куда направлялись убегающие из города мохос. Весь их путь был отмечен брошенным захваченным в городе имуществом. Да и сами они не очень-то удалились от города. Для кавалерии это не расстояние. Всего несколько минут хорошей скачки – и перерезать дорогу не составит труда.

Выставив перед мостом двуколку с пулеметом, две других направили на фланги. Аркбаллисты размещали между ними. Рядом занимали места стрелки и гоплиты. Арбалетчицы на бегу, останавливаясь только на несколько секунд для прицеливания и перезаряжания, стреляли в не успевших переправиться и застрявших посередине реки врагов. Упавшие тела подхватывало быстрое течение и сразу же уносило прочь. Перед переправой начали накапливаться бегущие из города воины-мохос. Уже собралось несколько сотен. Видя перед собой преграду из внезапно появившихся чужих воинов и огромных существ на четырех ногах, они в нерешительности топтались на берегу. Но это происходило недолго. В их рядах раздался гортанный клич, и довольно крупный отряд бросился на мост. Глядя на них, Новицкий громко скомандовал:

– Огонь!

Первые десятки мохос, успевшие добежать до середины моста, упали, скошенные длинной пулеметной очередью. В сторону других начали стрелять расположенные вдоль берега аркбаллисты и арбалетчики. Выпустив в атакующих практически в упор по одному магазину, расчеты аркбаллист быстро заряжали следующий.

– Прекратить стрельбу! Хватит с них!

Видя, как под градом пущенных в них стрел были почти мгновенно убиты или корчилось от полученных ранений не меньше двух сотен соплеменников, оставшиеся отпрянули от берега. Среди мохос начала усиливаться паника. Они никогда такого не видели! Куда теперь бежать, никто не знал. Неожиданно раздались громкие душераздирающие крики. Но они не призывали к новому штурму. Услышав их, мохос стали бросать оружие и падать на колени, прикрывая голову руками. От желания оказывать сопротивление не осталось и следа. Чтобы усмирить противника на берегу, отряду Новицкого понадобилось всего несколько минут.

– Так. Здесь все ясно. Стрелки и гоплиты – охранять берег. И гильзы соберите, пригодятся еще. Эскадрон! За мной! Рысью! Марш!