Затем здоровяк схватил юношу за подбородок, но вскоре с отвращение отпустил.

— Морда так острижена, что глаже, чем у бабы!

Продолжая осмотр, здоровяк запустил руку под воротник майки, вытащил крестик, и сорвал его с шеи.

— Дорогой с виду, — на огромной ладони распятие выглядело совсем крошечным. — Не видывал таких. Батюшке покажу. Он разберётся.

Громила вновь уставился на Лёху.

— Ты чьих будешь, молодчик? Из ляхов что ль? Из ереси жидовствующих? Так их ещё при деде моём разогнали. Из рабов нечисти?..

— Отпустите меня домой, — простонал Лёха. — Я случайно здесь оказался.

— Так я и хочу домой отправить! — с наигранным сочувствием сказал здоровяк. — Но где дом твой? Кто тебя там ждёт?

— Мама ждёт…

Громила расхохотался.

— Годов тебе сколько будет?

— Девятнадцать.

— Лоб здоровый, а по матушке горюнишься. Девятнадцать уже! Я помыслил, что по жёнушке и дитяткам, — в словах громилы вроде бы промелькнуло добродушие. Или так слышалось отчаявшемуся Лёхе. — Бобыль, значиться. Что ж сразу не сказал! Ежели так, то как же мне не отпустить тебя? Конечно отпущу к матушке!

— Правда?

— Нет, дурень.

Отбросив показное сочувствие, здоровяк приблизил своё лицо почти вплотную к лицу юноши.

— Рассказывай всё, как есть, дубина. Потому как сдаётся мне, что ты соглядатай какой. Да не один был, но от своих отбился в лесу. Али вовсе колдун и с нечистой силой путаешься. Рассказывай правду.

— Да что за чушь ты несёшь? — разозлился Лёха. — Какой, блин, соглядатай? Вы чё, тут все обкуренные что ли? Чё мне тебе рассказывать?

— Всё! А ежели не разговоришься, то с тобой потолкует мой братец, — громила приблизил к лицу юноши пудовый кулачище. — Он всякому язык развяжет. Но ежели и после сваляешь дурака, то найдётся что покрепче. Поострее. Погорячее. Лучше говори подобру-поздорову.

— Ладно-ладно, — всхлипнул Лёха. — Всё расскажу. Только и ты мне всего на один вопрос ответь. Какое число сегодня?